Микенский цикл
Шрифт:
Я вскочил, подбежал к окну, рванул ставень, вдохнул горячий летний воздух.
...Надо!...
А что – надо? Если бы... Да, точно! Обычай! Кажется, есть такой обычай...
– Тидид! – позвал дядя, но я только отмахнулся.
...Кто сейчас из наших в городе? Сфенел и... Амфилох! Оба женатые... А, ерунда, пусть хоть дважды женатые! Главное, есть обычай, давний обычай сватовства, святой, нерушимый. Если один сватается, то и другие могут приехать. И все они – желанные гости, от всех примут
– Эй!
Я редко кричу. Сержусь – еще реже. Боюсь – река, невидимая река совсем рядом. Последние два года боги хранили, не давали сорваться...
– Эй!!! Сюда!
Дамат-придворный из дневной череды вбежал, застыл, стараясь не моргать.
– Гонцов! Во все города, всем басилеям! Сообщить: Елена – богиня Елена, дочь Крониона – выходит замуж! Тиндарей принимает сватов. Быстро! Гонцам – лучших лошадей! Да чего стоишь, скорее!
И что ты теперь придумаешь, хитромудрый Атрей?
* * *
– Выезжаем завтра, ребята! Лучшая одежда, лучшее оружие, лучшие кони. И даров – побольше! Мы – Аргос, не забыли? И чтобы все сверкало, как у гекатонхейра...
– ...уши, – вздохнул Амфилох. – Тидид, а что мне жене сказать?
Капанид и на это не сподобился. Только рот раскрыл – на ширину колчана. Бедняга!
– А женам скажете, что Аргос в опасности! – отрубил я. – Все! В поход! В Спарту! К Елене! Свататься!
Бьют о камень копыта, трясут темными гривами кони... Хей!
Дороги у нас такие, что по ним не колесницей ездить – верхом пробираться. И то – на кентавре. Им, говорят любые колдобины нипочем. А вот от Селассии до Спарты не дорога – стадион: ровная, широкая, плиты каменные встык подогнаны. Кто построил, когда – уже и забыли. До потопа еще, наверное. Если так, спасибо тельхинам с гелиадами!
Мчимся – рвутся вожжи из рук.
Копыта стучат, поскрипывает сухим деревом колесница. Кровные кони так и рвутся – соскучились, постромки разрывают, словно в полет просятся.
Гони! Хей!
И – только ветер в ушах!
Обоз отстал, и свита отстала, только гетайры впереди (эти не потеряются!) и мы втроем...
– Капанид, догоняй! Хей!
– Вы куда-а-а-а?
Обогнали! Слева Амфилох, я справа, морда к морде идут кони. Щербатый усмехается, щерится, в правой руке – вожжи, в левой – кнут. Крепок – одной рукой правит!
– Хей! Хей!
Мы уже не мчимся – летим, стучат копыта, развеваются гривы. Еще миг – и в воздух птицами воспарим!
Хей!
Амфилох кнутом поигрывает, на меня поглядывает, но не спешит коней подгонять. С кнутом каждый сможет, кнут – дурное дело. Коней бить – друзей бить!
Летим!
Морда к морде, колесо к колесу. Горячий воздух в лицо бьет,
– Елену замуж мы возьмем! – ору я.
– Тепелла-пелла-пей! – хохочет Щербатый.
– Ее мы в Аргос привезем!
– Тепелла-пелла-пей! – Капанид сзади (ба-а-асом!).
– И будет нам она жена!
Тепелла-пелла-пей!
На всех троих всего одна!
Тепелла-пелла-пей!
Нам Зевс-Кронион будет тесть.
Тепелла-пелла-пей!
На золоте мы станем есть.
Тепелла– пелла-пей!..
Летим! И только копыта стучат. Громко стучат, по всему Пелопоннесу слышно, по всей Элладе. Проснулись богоравные басилеи. И не богоравные – тоже проснулись. Елену замуж отдают! Все в Спарту! Кто быстрее?
Хей! Хей! Хей!
– А Гера тещей будет нам!
Тепелла-пелла-пей!
Ее отправим жить к врагам!
Тепелла-пелла-пей!
Отовсюду мчат женихи, коней гонят. Не отдадим Елену Прекрасную, нашу богиню, заносчивым микенцам! Покрутись, Атрей! Одного – напугать можно, двоих-троих – подкупить, а если ВСЕ приедут?
Смеется Амфилох, похохатывает Капанид, летят колесницы, щиплет глаза горячий пот...
Хей!
– Микенам нас не обойти!
Тепелла-пелла-пей!
Пусть убираются с пути!
Тепелла-пелла-пей!
Нас, Агамемнон, не согнуть!
Тепелла-пелла-пей!
Ты о Елене позабудь!
Тепелла-пелла-пей!
Старое правило – ввяжемся в бой, видно будет. Напрасно мама боится, напрасно обратно советует повернуть. Ловушка, думает. Да какая ловушка? Да-а-авно хотелось горделивым Атридам нос натянуть! И нам хотелось, и всем остальным. Вот и настал час.
А даже если ловушка – прорвемся!
Гони, Щербатый, не отставай, Сфенел, стучите копыта!
К Елене! Хей!
Летим! . .
* * *
Думали, первыми приедем. А оказалось – чуть ли не сотыми. Шум возле Тиндареева дворца многоголосый, беготня, весенняя ярмарка. Очумелые слуги угрями на углях мечутся, не знают, чьих коней первыми распрягать. Серебро блестит, золото сверкает...
– Диомед! Радуйся, Диомед!
Ну надо же! Любимчик! Одиссей Лаэртид! Раньше нас успел!
– Слушай, Диомед, я так рад! Тут такое! Такое!..
– Такое! – согласился я, с колесницы спрыгивая и руку ему с великой опаской подавая (ой, лапища!). – Ну, чего, женимся?
Смутился, за три волосины, что под подбородком выросли, дернул. А повзрослел Любимчик! Плечи – в двери не пройти, скулы камнем затвердели, от веснушек следа не осталось. И фарос новый, в золотых нитях, и венец на рыжей башке.