Микроб без комплексов

Донцова Дарья

Вновь зазвучал тот же баритон:

– Ляля, сотрудники лаборатории сказали, что последние два года ты не появлялась у бабушки. Почему?

– Не хотела! – с вызовом ответила девочка. – Надоело! И там воняет! Когда я была маленькой, бабушка заставляла меня работать, хотела наукой увлечь. Фу! Но потом-то я повзрослела и отказалась.

– Как же ты тогда попала в лабораторию, чтобы взять пилюли? – изобразил недоумение допрашивающий.

Ляля хихикнула.

– Просто! Для бабушки обед – святое, она по часам в

столовую ходит, желудок бережет. Я дождалась трех и позвонила Юрию Сергеевичу, он старший лаборант, сказала: «Дядя Юра, я к бабушке, она ждет». Он меня знает, потому и впустил. Ну а дальше легко, я отсыпала потихонечку нужное количество лекарства и заявила: «Пойду к бабуле в столовую». Юрий Сергеевич улыбнулся: «Ступай, солнышко, у нас тут не самый лучший аромат стоит». Наивный он очень! Я и убежала домой.

– И Юрий Сергеевич ничего не сказал Зое Владимировне о визите внучки? – усомнился дознаватель.

Ляля снова развеселилась.

– Он ваще ку-ку! Думает только о работе, может имя перепутать, меня то Лялей, то Леной, то Люсей зовет. Не, он тут же забыл о моем приходе. Говорю же, идиот, ку-ку!

– Тебе не жаль маму? – спросил мужчина.

– Нет! – с вызовом ответила дочурка. – Так ей и надо!

– Она тебя любила, – попытался воззвать к совести негодяйки мужчина.

– Вовсе нет! – агрессивно отреагировала малолетняя преступница.

– Покупала тебе вещи, дарила игрушки… – не успокаивался баритон.

– Вранье! – заорала Ляля.

Но дознавателя было трудно сбить с толку.

– Я был в твоей комнате, она очень уютная, у тебя много красивых платьев, кукол. Мама заботилась о тебе.

– Вранье! Она была не такая, как все думают. Она мне только вещи покупала, а на меня ей было плевать! – истерически завизжала девочка.

Потом повисла тишина.

– Продолжай, я очень внимательно тебя слушаю, – попросил мужчина.

– Она жадная, – выдавила Ляля. – Купила себе пижаму, очень красивую, штаники и маечка, все в мишках. Я попросила мне отдать. Зачем взрослой женщине детская вещь? Но мама не захотела, ответила: «Хватит с тебя того, что есть. Шмотье уже в шкаф не помещается. Это мое». Вон как запела! А у самой – целая гардеробная! Туфли, платья! Мишек не разрешила взять… А-а-а! Так ей и надо, в той пижаме она и умерла… А-а-а! Не хочу говорить! Не буду! А-а-а!

Крики перешли в вой. Чеслав остановил запись. В моей голове заворочалась какая-то очень важная, но пока не четкая мысль.

– Девочка явно больна психически, – покачал головой Чеслав. – Она хотела убить мать, планировала преступление и осуществила его. Вот только таблетки оказались простым средством от кашля. Но тяжесть проступка от ошибки меньше не делается. Лялю, конечно, будут лечить, но у меня нет радужных надежд. Девочке пятнадцать лет, и она, вероятно, научится, спустя энное количество времени, проведенное в психиатрической клинике,

контролировать вспышки ярости, однако я не верю, что Ляля станет неопасной.

– В чае растворили термопсис, но… Звонарева-то умерла! – спохватилась я.

– Версия Коробкова подтвердилась, – согласился Чеслав, – Ляля попыталась убить свою мать, но… Не она лишила жизни актрису. Ищи настоящего преступника.

Ландшафтные дизайнеры не боялись ни грабителей, ни докучливых посетителей. Вход в офис никто не стерег, войти в здание мог любой человек. На рецепшен сидел пожилой мужчина, который, услышав мой вопрос о местонахождении Галины Адаскиной, махнул рукой в сторону коридора и сказал:

– Там поищите, авось найдете.

Безрезультатно подергав двери нескольких наглухо закрытых кабинетов, я добралась до большой комнаты и без всякой надежды на успех обратилась к полной даме, восседавшей за первым столом:

– Где я могу найти Адаскину?

– Галина! – громко заголосила тетка. – Клиент пришел!

Из-за шкафа, перегораживающего помещение, высунулась миловидная брюнетка.

– Идите сюда, – приветливо помахала она рукой. – Устраивайтесь поудобнее. Чай, кофе?

– Лучше сразу начнем с танца, – улыбнулась я.

Адаскина засмеялась.

– Прекрасно. Давайте познакомимся. Галина.

– Татьяна Сергеева, – представилась я в ответ.

– Где расположен ваш участок? – Дизайнер сразу взяла быка за рога.

– Пока он существует лишь в моих мечтах, – пошутила я.

Но дизайнер отреагировала неожиданно серьезно.

– Вот и отлично. Лучше подготовиться заранее, определиться с концепцией.

Я вынула удостоверение.

– Извините, речь пойдет не об альпийских горках.

– Милиция? – занервничала Адаскина. – А что случилось?

– Я не из районного отделения, – попыталась я успокоить женщину, – особая бригада по расследованию тяжких преступлений.

– Еще лучше! – перепугалась Галина. Потом ахнула, прижала руки к груди и прошептала: – Ваня… Что-то случилось с моим мужем? Авария на дороге? Теракт на шоссе?

– Никаких происшествий с вашим супругом, – быстро заверила я, – давайте побеседуем о Звонаревой.

– Уф… – из груди Адаскиной вырвался вздох облегчения. – Но ведь Эдита умерла.

– Знаю, – кивнула я, – и вы грозились ее убить.

– Глупее ничего не слышала! – возмутилась Галя. – Мы были подруги!

– Ваши послания в Интернете никак нельзя причислить к категории милых и любезных, – напомнила я. – Обещания убить актрису сыпались из «Монтаны» как горох из дырявого мешка!

– Ах это… Ерунда, – улыбнулась Галя, – я в тот год очень нервничала. Понимаете…

Адаскина огляделась по сторонам, потом приложила палец к губам и крикнула:

– Эмма Густавовна, мы с клиенткой пойдем на выставку.