Микроб без комплексов
Шрифт:
– Конечно, дорогая, ступайте, – ответил прокуренный голос.
Галина вскочила и быстрым шагом двинулась к двери, на ходу продолжая говорить:
– Сейчас внимательно изучите наши предложения. Лучше один раз увидеть, чем сто услышать, качество отменное, немецкое…
Очутившись за дверью, дизайнер мгновенно сменила тему.
– За углом открыт ресторанчик, – деловито сообщила она, – наши туда не заглядывают.
Заказав кофе, Адаскина отложила меню в сторону.
– Сейчас я разъясню ситуацию, и вы поймете: я не имею ни малейшего отношения к смерти Эдиты. Звонарева
Я подняла брови.
– А вы откуда знаете?
– Так ведь газеты писали! Я всегда внимательно читала статьи про Диту.
Естественно, я спросила:
– Почему?
– Честно? – склонила голову набок дизайнер.
Я кивнула:
– По возможности да.
– Из зависти. Ей удалось пробиться, а мне нет. Хотя большие шансы были и у актрисы Адаскиной, – грустно сказала Галя. – Дитке вообще-то следовало еще давно помереть, а она выжила и стала звездой. Главное, переспать с нужным человеком!
– Галочка, – нежно сказала я, – давайте по порядку. Почему Дита, по-вашему, должна была лишиться жизни?
Адаскина скривилась.
– Оцените мою порядочность: как только Эдька зазвездила, я могла ей сильно карьеру подпортить. Продать эксклюзив в «желтую» прессу и получить денежки. Но я вспомнила про проданное кольцо и смолчала.
– О каком украшении идет речь? – удивилась я.
Адаскина смутилась.
– Ладно, вы женщина, поймете. Мне аборт сделать понадобилось, а денег не было, ну ни копейки. Продать нечего, в долг взять негде… Я уже собралась с крыши сигать! И тут Эдита предложила свое кольцо очень красивое, с жемчугом. Она меня буквально спасла. Дитка никогда не была жадной. Безголовая, бесшабашная, это да, но не скопидомка.
Я решила не перебивать Галю. Есть люди, не способные излагать события последовательно, постоянно перескакивают с одного на другое, но, если такого человека остановить и попросить рассказывать по порядку, ничего хорошего не получится. Похоже, Адаскина принадлежит к этой категории. Ладно, пусть говорит как умеет, мало-помалу я сумею разобраться.
Глава 26
Театральные вузы страны ежегодно выпускают большое количество молодых артистов. Звездами становятся единицы. А какова судьба остальных? Вопрос этот встал во всей красе перед Галей Адаскиной, когда она, сжимая в руках диплом с отличием, начала бегать на показы по столичным театрам.
Неудача следовала за неудачей. Одному режиссеру не нравилась фигура соискательницы, другого раздражал голос, третий был доволен и внешностью, и тембром, но ему требовалась характерная актриса, а не лирическая героиня, четвертого устраивало все: он назвал Адаскину красавицей, талантливой умницей. Пообещал лучшие роли, но тут в зал вошла жена главрежа, по совместительству местная прима, и Галочке моментально указали на выход.
Постепенно девушке стало ясно: у нее есть два пути. Либо уезжать в провинцию и попытаться там стать звездой, либо устраиваться в столичный пятисортный коллектив. Адаскина не захотела покидать Москву, и в конце концов ей нашлось место в затрапезном детском театре при одном из дышавших на ладан домов культуры.
Каким
– Ничего, – утешала себя Галя, – вспомним про Смоктуновского! Приехал в Москву из медвежьего угла, ходил летом в лыжном костюме, не имел ни жилья, ни знакомств, его не брали ни в один театр. А потом – стремительный взлет: я дождусь удачи!
Мечтая о славе, Адаскина играла пятого бегемота в «Айболите», прыгала шестым гномом в «Белоснежке», изображала крота в «Дюймовочке». Последней ролью Галя гордилась – у подземного жителя было много реплик, и дети живо реагировали на отрицательный персонаж.
Через год в театр пришла другая юная выпускница, Эдита Звонарева. Девушки подружились и решили держаться вместе.
В отличие от сироты Гали у Диты была страстно любящая ее мама. Зоя Владимировна регулярно присылала доченьке со знакомым проводником посылки, но вот что странно: Дита всегда была недовольна подарками.
– Черт, – ныла она, – опять в шесть утра вставать! Поезд в семь тридцать прибывает! Ненавижу!
Если Зоя Владимировна присылала банки с вареньем, Эдита стонала:
– Неужели непонятно? Я актриса, забочусь о фигуре, не надо присылать сладкое.
Коли мать отправляла в столицу домашние копчености, доченька опять возмущалась:
– Фу, свинина! Гадость! Так хочется компотика!
Угодить капризуле было практически невозможно. Особенное негодование у Звонаревой вызывали вещи, которые Зоя Владимировна приобретала для горячо любимой доченьки.
– Нет, только посмотри на эту деревню! – злилась Эдита, вытаскивая очередную кофту. – Купила красоту с люрексом! Ни вкуса, ни ума у матери!
Один раз Галя заглянула в письмо, которое подруга писала домой в гримерке (Звонареву позвали к главрежу, она ушла, оставив на столике лист бумаги). Конечно, некрасиво читать адресованные не тебе послания, но Адаскина не удержалась. Почерк у Эдиты был крупный, аккуратный, наверное, в школе она имела по чистописанию твердую пятерку.
«Мама! Мне нужны деньги. Вышли сколько можешь, лучше побольше. Актриса непременно должна иметь шубу. Только не вздумай покупать на местном рынке доху, я не стану носить уродство! Маринованные овощи мне не нужны, хочу конфеты „Метеорит“. И неужели трудно запомнить размер моей ноги? У меня 38-й, а не 37-й! С какой дурости ты сунула в посылку духи? Мама, я пользуюсь только „Шанель“. Пришлешь денег, сама их куплю. И последнее. Договорись с другим проводником. Если опять посылка прикатит на рассвете, она уедет обратно. Эдита».