Мила Рудик и Чаша Лунного Света
Шрифт:
…Она-то ведь думала, что у нее есть старший друг. Она верила ему и восхищалась им. Да что уж там! Профессор Лукой Многолик всем нравился. Ей хотелось верить, что он не всегда был таким, что это Гильдия виновата в его ненависти к обычным людям. Но он сказал: «Я всегда презирал простых смертных… Теперь я не успокоюсь, пока слабые не станут рабами тех, кто обладает силой…»
«Сила — не всегда означает добро», — сказал Велемир. Сила Многолика принесла много зла и могла принести еще больше. Умер Горангель, и это сделало многих людей, которые его любили, несчастными. Профессор Корешок, как и предсказывал Владыка, так и не оправился от заклинаний Многолика. Он все еще находился в Доме Знахарей, а госпожа Мамми уверяла, что останется он там надолго. Но не нашлось
Белка, как и обещали знахари, вспомнила совершенно все. Она тут же всех удивила тем, что даже и не думала обижаться на профессора Лирохвоста из-за всех неприятностей, которые причинила ей его свирель. Более того, она даже порадовалась за профессора, что его эксперимент все-таки удался. Впрочем, Белка, вероятно, была права. Ведь это не Лирохвост усыпил их в ложбине Асфодела — это был Многолик…
Мила положила палочку Лютова на дно шкатулки. Закрывая крышку, она подумала: может быть, Барбарис и не зря внушал ей, что враги закаляют характер, но уж лучше, чтобы враги были явными, потому что, когда тебя предают или используют — это не самое приятное ощущение.
В эти дни у Милы состоялось два очень похожих разговора. Один с Белкой, а другой с Ромкой. Ее друзья всегда казались ей такими разными, но вдруг неожиданно оказалось, что на уме у них одна и та же мысль.
— Вы молодцы, — сказала Белка, тяжко вздыхая. — Спасли Чашу, раскрыли замыслы Многолика, — она снова вздохнула. — А я, как всегда, ничегошеньки не сделала. От меня нет никакой пользы.
— Чаша действительно спасена, — согласно кивнула Мила, — но ведь ее спасла Метка. Черная Метка Гильдии. Та самая, которая всех вокруг так пугает. И если бы Иларий однажды не сказал нам всем, что нельзя позволить себе бояться, я бы ее не надела. А если бы я не надела ее… — Мила точно знала, что было бы, если бы она не услышала тогда этих слов. — А замок нашли только благодаря Яшке. Если бы не его страсть ко всякого рода легендам, я бы в жизни не догадалась, что Чаша спрятана в замке на озере. И ничего бы тогда не получилось.
Белка расцвела и с улыбкой посмотрела на Милу:
— Вот видишь! — воскликнула она. — Молодец Яшка!
— И не только Яшка, — поспешила добавить Мила. — Ведь Многолик был разоблачен именно благодаря тебе!
— Как — мне? — удивилась Белка.
— Тебе и профессору Лирохвосту, — уточнила Мила. — Если бы ты вовремя не попала мне заклинанием Отключения музыкального слуха прямо в левое ухо, то я бы, как и все остальные, спала крепким сном. А Многолик забрал бы Чашу, оставшись незамеченным, и, когда все узнали бы, что это сделал он, было бы уже поздно.
Мила видела, что Белке приятно это слышать. В конце концов, у нее впервые по-настоящему что-то получилось. И неудивительно, что это оказалось заклинание Лирохвоста. Ведь не зря профессор магических инструментов на своем уроке выделял Белку из других учеников. Белка на деле доказала, что она его лучшая ученица.
Второй похожий разговор произошел с Ромкой. Обычно такой уверенный в себе, Ромка последнее время находился в непривычном унынии.
— А знаешь, — поделился он с Милой и вздохнул точь-в-точь как Белка, — я ведь всегда считал, что именно я буду совершать геройские поступки. Мои друзья будут мне помогать справляться с разными злодеями, но сражаться с ними буду именно я. Мне всегда казалось, что стать героем — моя судьба. А вышло все иначе.
— А я вот с удовольствием с кем-нибудь поменялась бы, — не выдержала Мила и сказала о том, что не давало ей покоя с тех пор, как сгорел Многолик.
Ромка в недоумении поднял на нее глаза, отвлекаясь от своего уныния, и даже по привычке дунул на челку.
— Я имею в виду, — вздохнула Мила точно так же, как до нее вздохнули Белка и Ромка, — я имею в виду, мне бы хотелось, чтоб этого всего не было…
…Чтобы Горангель не погибал и чтобы
Мила вспомнила слова Велемира, которые они с Ромкой подслушали возле палаты экстренных случаев: «Самый страшный враг — это враг без лица». Он говорил тогда о Гильдии, лицом которой была Черная Метка. Ведь другого лица у Гильдии не было.
Она много думала об этом, и ей казалось, что не может быть ничего хуже врага, лица которого никто не знает. Но теперь она решила, что это не так уж страшно. Намного страшнее, если оказывается, что лицо твоего врага похоже на твое собственное.
Мила очень жалела, что она не такая, как ее прабабушка. Зато она очень гордилась, находя сходства между собой и Лукоем Многоликом. Он всегда казался ей просто замечательным. Она хотела быть похожей на него во всем. А оказывается, он только притворялся таким. И это почему-то не давало Миле покоя. Нет, она вовсе не привыкла, чтобы с ней нянчились. Но раньше она хоть знала, что ее не любят: ее бабушка, Степаныч, который никогда не скрывал, как плохо он к ней относится. И она не ждала от них ничего хорошего. А теперь было все иначе, потому что в этот раз она поверила, что кому-то небезразлична. Оказалось, она поверила зря.
— Мне вот что интересно, — вдруг задумчиво сказал Ромка, отвлекая Милу от ее мыслей. — В Архиве Многолик узнал то, что ему было нужно: имена волшебников, потерявших родных во времена Гильдии. Он хотел, чтобы они присоединились к нему… против обычных людей. Получилось у него что-нибудь в этом деле, как ты думаешь? — Ромка повернул лицо к Миле, отрывая подбородок от ладоней. — Может быть, он нашел себе сторонников, готовых его поддержать?
Мила пожала плечами.
— Если и так, — сказала она, — мы об этом не узнаем. Да и какая разница!? Даже если и нашлись желающие к нему присоединиться, теперь это теряет всякий смысл. Многолик сгорел. На моих глазах превратился в пепел. А без него ни о чем можно не беспокоиться.
Произнеся эти слова вслух, Мила почувствовала, что как будто поставила точку в своих переживаниях. А ведь это правда — Многолика больше нет, и, наверное, это значит, что ей нужно перестать о нем думать и мучиться сомнениями. И Мила пообещала себе постараться.
В конце учебного года, прямо перед Пиром Славных Побед, случилось два очень приятных для Милы события.
Первое — можно сказать с уверенностью — было приятным не только для Милы, но почти для всех меченосцев: их покинула Алюмина. По существующему правилу, раз в несколько лет нарушается воля Зеркального Мудреца: один из наследников покидает свой Дом и выбирает себе другой, какой ему захочется. Многие вслух говорили о том, что им невероятно повезло — ведь теперь выпал именно такой год и, по просьбе профессора Мендель, Владыка Велемир разрешил перейти в другой Дом Алюмине, перебравшейся к своей мамочке в Золотой глаз. Собственно, как утверждали знающие люди, вроде Берти, других желающих изменить место жительства в Думгроте не нашлось. Когда меченосцы спросили у Альбины, неужели Зеркальный Мудрец ошибся, определив Алюмину в Львиный зев, она холодно и с легкой неприязнью ответила:
— Не говорите глупостей, Зеркальный Мудрец никогда не ошибается. Эта девочка была не совсем безнадежна. У нее были задатки. Но коль скоро она решила посвятить свою жизнь высиживанию золотых яиц — это ее проблемы.
Те, кто слышал эту тираду, потом утверждали, что ледяным шепотом, предназначающимся явно не для их ушей, Альбина добавила:
— Орла из курицы не вылепишь.
Это радостное событие неожиданно имело очень приятные последствия для Белки. Уходя, Алюмина оставила свою изможденную Пипу Суринамскую. Стало понятно, что Алюмине эта жаба уже давным-давно надоела, и она только и ждала повода, чтобы от нее избавиться. Но для Пипы Суринамской это было настоящее везение, потому что о ней позаботилась Белка.