Мила Рудик и Магический Синод
Шрифт:
Мила раскрыла нижний ящик стола и вытащила оттуда плоскую коробку — набор для игры в драконий дартс, который Гарик подарил ей год назад на семнадцатилетие. Мила откинула крышку и взяла из маленького отделения в правом нижнем углу серебряное кольцо. С ободка на нее глянула драконья морда с открытой пастью. Мила перевела взгляд чуть в сторону — в левом нижнем отделении коробки было пусто. Второе кольцо осталось у Гарика. Мила не имела представления, где оно сейчас.
Закрыв коробку и вернув
— Оживи.
Она помнила, что после этого слова из пасти драконьей морды на ободке должен вылететь маленький красный дракончик — волшебная иллюзия, созданная для игры.
Мила разочарованно выдохнула, когда из отверстия в кольце медленно, словно с трудом, выскользнула ярко-красная дымка. Она окутала ее кольцо алым сиянием, повисела так немного, словно туман… и растворилась в воздухе.
Дракончик не ожил. Драконий дартс, конечно, был волшебной игрой, но, видимо, в том наборе для игры, который когда-то подарил Миле Гарик, что-то разладилось, сломалось. Даже волшебные вещи могут ломаться — в этом нет ничего удивительного.
Год назад внутри нее тоже что-то сломалось. То, что невозможно починить. Ровно год назад. Сегодня было пятое апреля — годовщина его смерти. Двенадцать месяцев назад, день в день, он умер у нее на глазах в одном из миров руин Харакса…
С тяжелым чувством, стянувшим грудную клетку, Мила закрыла глаза. Она сидела так некоторое время. Потом ее глаза раскрылись. Словно приняв какое-то решение, Мила сняла кольцо с драконьей мордой на ободке, положила его в карман школьной формы и встала со стула. Взяв в руки рюкзак, она бросила быстрый взгляд за окно, уже исчерченное дождевыми струями, и вышла из комнаты.
В тот же день после окончания уроков Мила постаралась выйти из Думгрота незаметно для друзей. Она решительно направилась в центр города, где легче всего было нанять повозку.
Бородатый извозчик посмотрел на нее с нескрываемым подозрением, когда Мила попросила его довезти ее до руин Харакса. Однако три золотых тролля — сэкономленные ею за последние несколько месяцев деньги, которые Акулина выдавала на карманные расходы, — оказались достаточно весомым аргументом, чтобы бородач согласился везти ее хоть к черту на рога.
С того дня, как Мила познакомилась в палате Гурия с Ионой Карасу, боевым магом, вернувшимся из руин Харакса, она не переставала думать о них. Каменные развалины Харакса возникали в ее воображении едва ли не каждую ночь, стоило ей лишь закрыть глаза. Они неотступно преследовали ее.
На дорогу ушло больше трех часов. Бородач остался ждать Милу в повозке, чтобы отвезти обратно в Троллинбург. Она надеялась, что он не
Руины Харакса встретили Милу знакомым безмолвием. Остатки старой крепости с окнами-бойницами и арочными воротами — она не забыла это место. Мила знала, что никогда не сможет его забыть. Даже через сто лет перед ее глазами будут стоять эти полуразрушенные врата в чужие миры, эта разверзнутая алчущая пасть неведомого чудовища, некогда обратившегося здесь в камень.
Чуть в стороне Мила увидела знакомое дерево — старый можжевельник — и камень под ним. Не останавливаясь, она направилась прямо к крепости. Пока она шла, до ее ушей доносился тихий, словно несмелый шум волн — там, за крепостью, раскинулось море.
Остановившись, Мила какое-то время смотрела на древние остатки крепостных стен, а потом вдруг в ее сознании возник образ: паутина каменного города, сплетенная из черных башен и связывающих их мостов-галерей, а еще — одинокая фигура, блуждающая по каменным улицам.
— Почему мне кажется, что ты здесь? — вслух спросила Мила, не отрывая пристального взгляда от руин. — Заблудился и не можешь найти выход.
«Я обманываю сама себя», — тут же промелькнула мысль.
Тело Гарика вынесли в тот день из руин, напомнила себе Мила. Она видела его своими глазами, а значит, если кто-то и заблудился в руинах, то только его душа.
Мила достала из кармана перстень с драконьей мордой на ободке и надела его на безымянный палец правой руки, внезапно вспомнив, как год назад точно так же надевал этот перстень ей на руку Гарик. Схитрив, он тогда подстроил, чтобы она надела ему на руку второй перстень с драконом. Это выглядело так, словно они обручились…
От внезапно нахлынувших воспоминаний Мила почувствовала, как внутри все стянуло невидимыми тисками. Нет, она не собиралась плакать. Только не в этом месте. Не здесь. Никогда больше. Руины Харакса не увидят снова ее слез.
Сняв перстень с руки, Мила сжала его в кулаке и, повернувшись спиной к каменным развалинам, пошла прочь. Не выдержав, она несколько раз обернулась на ходу, словно смутно надеялась, что древние камни вот-вот окликнут ее и раскроют что-то важное. Но руины Харакса лишь провожали ее взглядом своих окон-глазниц — немые и равнодушные.