Мила Рудик и Магический Синод
Шрифт:
— Мстислав не будет принимать «Паутину мысли». Многолик этого не допустит. Он пустит в ход любые чары и все свои силы, чтобы оставить Мстислава под своим контролем. Я не знаю, как он это сделает, но… Я бы на его месте очень бы постаралась не потерять власть над таким человеком, как Мстислав. Сами подумайте: второе лицо Триумвирата, глава Судебной палаты, глава Розыскной палаты…
Белка вздохнула, а Ромка задумчиво уставился перед собой.
— Интересно, где он сейчас скрывается?
Мила покачала головой.
— Гурий так искал его… Неудивительно, что Многолик подослал к нему
Задумавшись, Мила посмотрела в окно — по стеклу кривыми дорожками стекали струи воды. Какое-то время она молчала, вспоминая тот вечер в доме Гурия, когда он лежал без сознания на ступенях лестницы, а Мстислав находил все новые и новые слова, чтобы обвинить ее в преступлении.
— Что ж, — наконец прервала молчание Мила. — Первое заседание суда уже скоро. Вот тогда и увидим, как поведет себя Мстислав теперь, когда он должен принимать «Паутину мысли».
Глава 9
Сон, видение и письмо
Она снова была в лесу. Среди огромных деревьев и папоротника. В коричневом сумраке, исчерченном косыми солнечными лучами. Ей почудилось, что лес узнал ее, он словно был рад ее возвращению.
Мила огляделась и увидела, что стоит на уже знакомой узкой тропе. Она вдруг услышала что-то похожее на шепот. Он раздавался из зарослей папоротника, растущего вдоль тропы чуть дальше. Шепот звал ее за собой, и Мила, не раздумывая, пошла на зов. Она чувствовала — этот таинственный шепот вовсе не желает ей зла.
Какое-то время шепот папоротника вел ее вперед. Он не удалялся, но и не позволял ей приблизиться, все время оставаясь на одинаковом расстоянии от нее. Мила прислушивалась, пытаясь различить слова, но ничего не вышло. Зато она смогла понять, что в этом шепоте был не один голос, а несколько — они то сливались, то словно перебивали друг друга. При этом Мила каким-то образом точно знала: голоса не принадлежали множеству разных существ, этот шепот сам по себе был одним цельным существом. В нем слышались одновременно возбуждение, тайна и предостережение. Но чем дальше она шла, тем тише и нерешительнее он звучал. В какой-то момент Мила вдруг поняла — скрывающийся в папоротнике шепот… боится.
Наконец деревья расступились, и Мила увидела впереди уже знакомый дом, прислоненный к стволу большой сосны, чьи ветви накрывали его словно навесом. Окна дома были заколочены досками. Все, кроме чердачного. Оно притягивало взгляд Милы, и какое-то время она, словно загипнотизированная, вглядывалась в зияющий чернотой ромб окна. У нее было чувство, что кто-то прячется там на чердаке. Прячется — и смотрит на нее из темноты. Она ощущала всем своим нутром, что этот взгляд полон злобы и ненависти.
Мила ближе подошла к дому, мысленно спрашивая себя, где же здесь дверь. Медленно и осторожно она пошла вокруг дома и вскоре обнаружила ее. Дверь была узкая, одностворчатая. Доски давно прогнили. Мила потянула за железную скобу, служившую дверной ручкой. С противным скрипом дверь отворилась. Только теперь Мила осознала, что давно уже не слышит шепота, который привел ее сюда. Почему-то это встревожило ее. Она нерешительно замерла возле открытой двери, спрашивая себя, зачем она здесь и зачем ей заходить в этот заброшенный, словно бы давно одичавший
Попасть на чердак — вот что ей нужно. Она должна узнать, что скрывается за маленьким ромбовидным чердачным окном. Увидеть, кто прячется на чердаке. Тогда она обязательно поймет что-то важное — нечто такое, что ей просто необходимо понять.
Не колеблясь, Мила вошла в дом. Ей было боязно, но сильного страха она не ощущала, когда шаг за шагом продвигалась в глубь дома. Половицы под ногами сильно скрипели, а сумрак из глубины, наполнявший сердце этого дома, становился все ближе.
Продолжая продвигаться вперед, Мила подумала, где же здесь лестница на чердак? И почти одновременно с этой мыслью пришло кое-что еще, но уже не из ее сознания, а извне. В плотном сгустке темноты впереди нее вдруг раздался голодный звериный рык.
Дыхание застряло в горле, и Мила остановилась. Рычание раздалось снова, но уже громче. Оно исходило оттуда — из самого сердца дома, наполненного беспросветной тьмой. Мила попятилась, когда зверь снова зарычал и в темноте вспыхнули два огонька — глаза, налитые кровью. Леденящий ужас одним рывком вытолкнул из груди Милы воздух. Она резко повернулась и бросилась бежать прочь — к спасительному прямоугольнику двери, наполненному дневным светом. И словно только этого дожидаясь, зверь бросился за ней. Его рычание за ее спиной оглушало, но страх гнал Милу вперед. Она была уже близко — еще три шага и она выбежит на свет, где зверь не будет преследовать ее! Но в самый последний момент Мила зацепилась ногой за выступающую половицу и с глухим вскриком упала. Лежа ничком на полу, она повернула голову назад в тот самый миг, когда прямо на нее бросилась огромная черная тень…
Мила резко вскочила на постели. Нервно озираясь в рассветных сумерках, она лишь спустя полминуты поняла, что это был только сон. Лоб был покрыт испариной. Она вытерла его рукой и поняла, что пот холодный. И почти тотчас осознала, что ее знобит.
Только сон… А действительно ли это был всего лишь сон и больше ничего? Ведь она уже видела его: тот же лес, тот же дом, тот же невидимый зверь, который хочет напасть на нее.
Укутавшись в одеяло, Мила спрашивала себя, почему это происходит? Почему она так часто стала видеть повторяющиеся сны? Сны, которые что-то значили. Сейчас ей было сложно ответить себе, когда это началось, но она точно могла сказать, что так было не всегда. Под «всегда» Мила подразумевала то время, когда она уже знала о своем Северном Оке и, конечно, о том, что она маг.
Если бы она могла посоветоваться с кем-то… Но Гурий не приходил в сознание, а Акулину Мила не хотела отягощать еще и своими проблемами — ей и так было тяжело. Барбарис сейчас находился во Внешнем мире, да и вряд ли он смог бы помочь ей в этом вопросе. Съездить к Прозору Мила не могла из-за запрета покидать Троллинбург. Друзья, Ромка и Белка, наверняка ничего не смогли бы ей подсказать — ведь в их семьях не было ясновидящих. Мила подумала о Велемире, но… Ей было неудобно к нему обращаться. Он и так уже слишком много для нее сделал, попросив Вирта защищать ее на суде.