Мила Рудик и руины Харакса
Шрифт:
Мила так и сделала. Через секунду она вынула наружу еще одно печенье.
— Оно несъедаемое, — сказал Берти.
Мила не сдержала улыбки — подарок был вполне в его духе. В прошлом году под влиянием кристалла Фобоса выяснилось, что самый большой страх Берти — остаться голодным. Несъедаемое печенье наверняка представлялось ему вещью исключительной ценности.
— Спасибо, Берти.
— Не стоит благодарности, — отмахнулся тот и тут же, вскинувшись, спросил: — А тебе это точно надо?
—
Он поднял вверх руки:
— Хорошо, хорошо! Я просто подумал, вдруг ты не любишь овсяное печенье, мало ли…
Прервав его на половине фразы, в столовую с исступленным лаем влетел Шалопай. Драконий пес сел у ног Милы, елозя хвостом по полу и изображая на морде умильное просительное выражение.
— Ага! — воскликнула Мила и показала Берти язык: — Все, твой подарок мне точно нужен. Вот — он, — она ткнула пальцем в Шалопая, — любит овсяное печенье.
С этими словами она бросила своему питомцу угощение. Тот поймал его на лету.
« Хрясь!» — и печенья не стало, а Шалопай снова требовательно уставился на хозяйку большими янтарными глазами.
— Давай я его покормлю! — вызвался Берти и, бесцеремонно выхватив пакет у Милы из рук, принялся за дело.
— Какие планы на сегодня? — спросил Ромка. — Отметим твой день рождения?
Мила охнула и с виноватым видом посмотрела на друзей.
— Не получится, я уже договорилась с Гариком насчет тренировки. Эти выходные последние перед третьим испытанием.
— А-а-а, понятно, — с сожалением протянул Ромка.
Мила схватила Белкин подарок и поставила в центр стола.
— По крайней мере, мы можем сейчас попить чай с конфетами.
Возражений не было. Сев рядом друг с другом, ребята накинулись на шоколад с птичьим молоком. Полчаса они пили чай, звеня чашками и блюдцами и смеясь над шутками Берти. Когда конфеты были съедены, Яшка пододвинул к ним блюдо, на котором горой возвышались пирожки с вишней. Мила так увлеклась, слушая анекдоты Берти, что очнулась, когда было уже без пяти девять. Вспомнив, что в девять Гарик будет ждать ее у ворот, Мила подскочила из-за стола и сказала, что ей уже пора. На ходу благодаря Белку, пообещавшую, что отнесет подарки в спальню, и Ромку, который вызвался выгулять Шалопая, она выбежала из гостиной.
Мила не заставила Гарика ждать. Выйдя за ворота, она буквально столкнулась с ним.
— Эй, а ты пунктуальная! — с улыбкой восхитился Гарик.
— Стараюсь, — как ни в чем не бывало, ответила Мила. — Что вчера хотела от тебя Амальгама?
Гарик тяжело вздохнул и закатил глаза.
— Наставительная беседа перед решающим испытанием. Весь Золотой глаз возлагает на
— Ой, все, можешь не продолжать, — засмеялась Мила.
Гарик покачал головой.
— Я едва не заснул, пока она говорила…
— Где сегодня тренируемся? — спросила Мила.
Вместе они посмотрели на небо — ни облачка; погода сегодня намечалась солнечная. Гарик опустил голову и ответил:
— Нигде. Никаких тренировок сегодня. У нас другие планы.
Мила удивленно моргнула.
— Какие планы?
— Пока секрет, — с плутовской улыбкой ответил Гарик. — Все узнаешь, потерпи.
Он взял ее за руку и потянул вверх по улице. Справившись с недоумением, Мила заметила, что Гарик ведет ее в сторону Главной площади.
— А может быть, нам все-таки лучше немного потренироваться сегодня? — неуверенно спросила Мила. — Неделя до испытания — времени для тренировок совсем не остается.
Гарик засмеялся: легко и беззаботно — после чего развернул Милу лицом к себе и взял ее руки в свои.
— Ты слышала такое выражение: «Перед смертью не надышишься»?
Мила нахмурилась: ей не нравилось, что он с такой легкомысленной интонацией в голосе упоминает слово «смерть».
— Перестань, Мила, — продолжая улыбаться, просительным голосом произнес Гарик. — Если бы здесь был наш Цицерон, знаешь, что бы он сейчас посоветовал?
Мила скорчила гримасу при воспоминании о зловредном гекатонхейре Черной кухни и его последней выходке.
— Даже не представляю, — кисло пробормотала она.
Гарик опять засмеялся, но уже тихо, словно давал понять, что читает все ее невысказанные мысли о Цицероне.
— И что бы он сказал? — напомнила Мила, скорее для того, чтобы от взгляда синих глаз не потерять нить разговора, а не потому, что ей действительно было интересно, что там мог сказать по этому поводу большой любитель латыни Цицерон. Насчет латыни она не ошиблась…
— Он сказал бы: «Carpe diem», — ответил Гарик и тут же перевел: — «Пользуйся моментом» или…
— «Живи сегодняшним днем», — к собственному удивлению вспомнила Мила.
Гарик одобрительно улыбнулся.
— Точно.
Он сделал глубокий вздох и на мгновение прикрыл глаза, словно наслаждался весенним воздухом, наполнившим его легкие.
— Один день тренировки все равно много не даст, — объяснил он. — Мы хорошо готовились. Мила, мы очень усердно готовились.
Он словно убеждал ее, что ей не из-за чего переживать. По крайней мере, выглядело это именно так.
— Но на Соревнованиях свет клином не сошелся, — продолжал Гарик.
Он вздохнул и со значением посмотрел ей в глаза.