Мила Рудик и руины Харакса
Шрифт:
Внезапная мысль вынудила Милу медленно поднять голову. Она размышляла недолго и, решившись, спрыгнула с подоконника. Почти подбежала к двери, боясь, что Гурий Безродный уже ушел, и резко распахнула ее.
Профессор застыл с протянутой рукой, видимо, как раз намереваясь постучаться снова.
— Мила?
— Профессор, — произнесла она, глядя на него с отчаянной решимостью, — я могу попросить вас кое о чем?
Поколебавшись, он кивнул, хотя в его взгляде на нее промелькнула настороженность.
— Конечно, можешь. — И машинально
— Хорошо, профе…
Мила на миг задержала дыхание, досадуя на себя — было не так-то легко говорить своему учителю «Гурий».
— Ничего, не страшно. Со временем… — успокоил ее он и напомнил: — Ты хотела о чем-то попросить.
Кивнув, Мила сглотнула тугой комок, подкативший к горлу, — в это мгновение она очень сильно боялась услышать отказ.
— Вы… — почему-то опустив взгляд в пол, начала она, но потом сделала решительный вдох и посмотрела ему прямо в глаза: — Вы можете отвезти меня к руинам Харакса?
Лицо Гурия Безродного удивленно дрогнуло.
— Мила, ты…
Боясь, что он начнет отговаривать ее, Мила тихо попросила:
— Пожалуйста.
Он тяжело вздохнул и устало спросил:
— Ты хотя бы можешь объяснить мне — зачем?
Мила нахмурилась и отвела взгляд.
— Сократ Суховский, приемный отец Гарика, похоронил его, не позволив никому с ним проститься. А руины… для меня это единственная возможность… Я просто хочу… попрощаться.
Около минуты профессор молчал, потом Мила почувствовала, что его рука легла на ее плечо, и подняла глаза.
— Там может быть опасно, — со значением во взгляде сказал он.
Мила поджала губы и покачала головой.
— Если вы о… — она не могла произнести имя, которое ненавидела всем сердцем, — то его там уже нет. Он бы не остался в руинах, когда всем стало известно, что он там прятался.
Гурий Безродный задумчиво посмотрел мимо Милы.
— Пожалуй, ты права. Он должен был уйти оттуда.
Она посмотрела на него с надеждой.
— Вы… отвезете меня к руинам Харакса?
Профессор посмотрел на нее долгим, испытующим взглядом, потом потер переносицу и, в очередной раз тяжело вздохнув, наконец ответил:
— Я отвезу тебя.
Уже во второй раз она стояла перед серым нагромождением камней: полуразрушенные стены и башни, глядящие на нее глазами-бойницами, — древняя крепость Харакс.
Мила кинула взгляд через плечо: позади нее стеной вырастал лес. Совсем недалеко, в повозке, ждал Гурий Безродный, но отсюда его видно не было — повозка пряталась за первым поворотом тропы. Мила только сейчас догадалась, почему профессор не подвез ее прямо к руинам — он хотел дать ей возможность побыть одной, хоть и взял с нее напоследок обещание при малейшем намеке на опасность подать знак с помощью магии карбункула. Мила была уверена, что это не понадобится, но пообещала.
Чуть в стороне Мила увидела
Подойдя к дереву, она присела на камень, спрятавшись в тени ветвей от солнца. Было тихо — только издали, со стороны моря, доносились слабые, исполненные тоски крики чаек. Мила закрыла глаза, и тотчас воображение перенесло ее в тот день, когда бордовая троллинбургская карета привезла ее и других избранных на это самое место. Она вспомнила, как Гарик перед выходом из кареты улыбнулся ей — беззаботной, подбадривающей улыбкой, словно говорил: «Все будет в порядке, не переживай». Ошибся…
Мила судорожно вздохнула, почувствовав, как что-то сдавило ее грудную клетку тягучей болью, и открыла глаза. Вынув из-за пазухи веревку с куском черного сургуча — неестественно твердого, как камень, — она сняла ее с шеи и положила сургуч на раскрытую ладонь.
— В этот раз ты не помогла, — обращаясь к Черной Метке, прошептала Мила. — Я должна была отдать тебя ему, когда он просил. Тогда Гарик остался бы жив.
Полным отчаяния шепотом, словно Метка была живым существом и могла ей ответить, она спросила:
— Зачем ты мне? Зачем ты мне, если его теперь нет?!
Мила резко поднялась с камня, чувствуя, как боль, злость и безнадежность разрывают все ее существо на мелкие лоскутки, и замахнулась, собираясь бросить Метку в сторону руин Харакса — избавиться от нее навсегда, чтобы не напоминала о том, ЧТО она потеряла! Но в последний момент, уже почти разжав пальцы, Мила остановилась. Опустив руку, она угрюмо и одновременно растерянно посмотрела на черный сургуч. В немой неподвижности Черной Метки ей почудился упрек, и мысли потекли в другом направлении.
А что было бы, если бы она отдала Многолику Метку? Она, которая знала, насколько он могущественен, насколько опасен. Что стало бы, если бы к его могуществу прибавилась неуязвимость, которую дает Метка? Многолик, идущий к своей цели — всевластию, — устилает свой путь смертью тех, кто стоит у него на пути… как Горангель.
Ей страшно было себе представить, во что превратился бы мир, в котором живут те, кого она любит, если бы Многолик получил вожделенную неуязвимость. С почти бесчувственной ясностью Мила вдруг поняла… Она не могла отдать ему Метку — не имела права. Она не могла поступить по-другому, хотя на тот момент еще не понимала этого.
Бессильно опустившись на камень, Мила уронила лицо в ладони и впервые со дня смерти Гарика заплакала — горько и безудержно, — зная, что свидетелями ее слез будут только руины Харакса. Но они безмолвны — они никому не расскажут.