Мила Рудик и тайна шестого адепта
Шрифт:
— Не перечь отцу, — строго произнесла женщина, с хмурым видом поставив еще одну миску перед вторым сыном. — Не гляди на него так своими глазищами дикими. Сладу с тобой нет. Как только на свет появился — мучения от тебя одни. За то и имя свое получил, что мать из-за тебя слезы проливала, как от лука репчатого. Вот брат твой не чета тебе — тихий был, хлопот никаких не доставлял. Но теперь и он от рук отбился — все за тобой повторяет.
Мила только повернула голову, чтобы осмотреться и понять, где находится, как ее вновь затянуло в алый водоворот.
Кажется, это была та же комната, но другое время. В этот раз Миле удалось оглядеться получше: темная изба, маленькие квадратные окна, тихий плач младенца. Повернувшись, она увидела рослого мужчину в залатанной одежде. Густая темная борода и горящие гневом черные глаза придавали ему вид пугающий и даже зловещий. Он вдруг вскинул руку и со всего размаха ударил. Темноволосый мальчик, в котором Мила тотчас узнала одного из близнецов, глухо вскрикнув, упал на пол.
— Это всё вы! — гаркнул мужчина. — Вы двое! Колдовство ваше! Накликали беду? Или нарочно наворожили? Все пропало! Весь урожай град попортил!
Он схватил мальчика за грудки, одним резким движением поднял в воздух и снова со всей силы ударил, так что тот с грохотом полетел на пол. Лежа ничком, он едва слышно стонал.
— Град?!! Летом?!! — неукротимо взревел мужчина. — Наколдовали с братом, паршивцы! Нечистая сила вас в чреве матери вашей принесла в эту семью!
Черноглазый бородач с исказившимся от ярости лицом шагнул к мальчику. Тот, поджав под себя ноги, отчаянно закрыл голову руками, но следующего удара не последовало. Детская исцарапанная ладонь на полпути остановила жилистую волосатую руку, ухватив ее за кисть.
— Не тронь. Не смей.
Второй близнец появился внезапно, словно вырос из-под земли. Его глаза, такие же черные и неистовые, как у мужчины, сверкали тем же испепеляющим диким гневом. Он не кричал, как мужчина, но в его тихом голосе звучала неприкрытая угроза.
— Ах ты!.. — процедил сквозь зубы бородач; его лицо потемнело. — Руку на отца?..
— Не смей бить брата, — не дрогнул мальчик и, сузив черные глаза, с холодной яростью прошипел: — Убью.
Но предупреждение возымело обратное действие. С перекошенным от бешенства ртом мужчина схватил сына за грудки и, подняв над полом, швырнул в сторону.
— Щенок!!!
Он тотчас шагнул к первому близнецу и уже занес ногу для удара, когда раздался полный ярости крик его брата.
— НЕ ТРОГАЙ ЕГО! НЕ ТРОГАЙ!
По избе вдруг пронесся порыв ветра. Задрожали стол и скамьи у стены. Младенец в углу комнаты заплакал громче. С улицы в комнату со взволнованным лицом вбежала уже знакомая Миле женщина и в тот же миг была опрокинута на пол невидимой силой.
— НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ!!! — орал мальчик; стоя на четвереньках, он был похож на обезумевшее от ярости животное.
Со стола срывалась глиняная посуда и, падая на пол, разбивалась вдребезги. Дрожали стены. Кричала женщина, прикрывая голову руками.
— Прекрати, гаденыш! — Бородач шагнул к мальчику, словно хотел ударить его, но сорвавшаяся с крюка связка чеснока хлестнула его по лицу, вынудив остановиться.
Мила заметила, как на пороге возникли двое молодых ребят. Судя по внешнему сходству, они были старшими сыновьями чернобородого мужчины. Один из них бросился на помощь отцу, но, не успел он сделать и двух шагов, как со стоном уже корчился на полу, словно кто-то невидимый ударил его в живот.
Раздался лязг металла, и в воздух взметнулась отлетевшая от печи большая кочерга. В черных глазах мужчины впервые промелькнул испуг.
— УМРИ! УМРИ! УМРИ-И-И!!! — бешено сверкая глазами, крикнул ему второй близнец, и тотчас толстый железный прут полетел прямо в его отца.
Раздался крик «Лукой, не надо!», и снова все исчезло в водовороте смутных образов: потоки красной жижи, страшные глаза в темноте, огонь. Нечеловеческий вопль пронзил все существо Милы, и наплыв странных видений рассеялся, открыв ее глазам новую картину.
В темном погребе откуда-то сверху пробивались тонкие полоски света. Из угла доносилось чье-то слабое дыхание. Присмотревшись, Мила поняла, что видит перед собой близнецов. Они тесно жались друг к другу, стуча зубами то ли от холода, то ли от страха, и невозможно было понять, кто из них двоих отчаянно цепляется за другого. Казалось, что это единое существо, сплетенное из двух худых детских тел.
Вдруг послышался скрип половиц и лязгнул металл. Откинулась крышка люка, и вверху возник квадрат света. Вниз по лестнице спустились двое старших сыновей хозяина дома. В руках у обоих были вилы, которые они тотчас наставили на сжавшихся в углу погреба детей. Один из близнецов повернул лицо и глянул на старших братьев полным ярости взглядом.
— Не дури, — сказал ему старший. — Надумаете колдовать — обоих вилами проткну. Отец наказал вас привести. Вылезайте из погреба.
— Лукой, не надо, — шепотом попросил тот из близнецов, который до сих пор не поднял глаз. — Давай сделаем, как они велят.
Близнецы первыми стали подниматься вверх по лестнице, а за ними — их старшие братья.
Мила смотрела им вслед, когда ее глаза вдруг накрыло беспросветной тьмой, а в следующий миг ее выбросило прямо на пол комнаты скального замка.
Первые несколько мгновений она сидела, не шевелясь, и удивленно смотрела на каменную стену. Потом, словно очнувшись, встала на ноги. Рядом кто-то охнул. Резко обернувшись, Мила увидела поднимающегося с колен Вирта. Он придерживал себя одной рукой под локоть, словно больно ударился. Похоже, только что он побывал там же, где и Мила.
— Что это было, Вирт? — спросила ошеломленная она. — Ты видел?
Он кивнул, потирая локоть, и окинул стены задумчивым взглядом.
— Странно… Похоже, вся эта комната была превращена кем-то в Меморию. Эти стены — вместилище чьих-то воспоминаний. Судя по всему, они принадлежат кому-то из близнецов.