Милашка

Бочка Наталья

– Любка, ну, удивила! – бросилась к окну Эля. – Это ж надо, какого парня подцепила и молчит. Вот, тихоня. А она мне ещё про кафе и про кино. Вон, откуда ветер дует.

– Да не парень он мне. Просто я его в субботу на свадьбе немного побила, вот он и пришел, наверное, извиняться.

– Ничего себе такого громилу и побила. Как ты умудрилась?

– Да не побила, так, стукнула один раз, он и вырубился.

– Да уж, не слышала я ещё такого. А он ничё, если что, давай его сюда. Поболтаем, – Эля хитро поглядывала на Славика, что топтался возле парикмахерской.

***

– Ну, чего

тебе? – Люба недовольно глянула на парня.

Он скривил лицо, словно ему не доставляло вообще никакого удовольствия здесь находиться, и сказал:

– Слушай, давай без обид. Я тебе ничего не говорил, а ты меня в морду не била. В общем, решим полюбовно.

Ничего не понимая, Люба возмущённо глянула на него:

– Что значит, не было? Это вроде бы – ты меня не оскорблял?

– Ну, да, вроде того.

– Это с какой стати? Я что-то не поняла, это ты, типа так извиняешься за то, что оскорбил меня?

– А чего сразу оскорбил? Просто назвал коровой, это что, разве оскорбление? Я же так не думал. Вот, возьми. И забудем, – он протянул цветы.

В замешательстве и неожиданно подступившей тихой ярости, что мгновенно охватила Любу, она взяла тюльпаны, которые он протянул, и огрела ими Славку по лицу. А потом хлестала ещё и ещё, до тех пор, пока весь букет не превратился в лысую метёлку.

– Вот тебе и вот! Иди ещё раз подумай над тем, что ты говоришь! Тупица!

Славка возмущённо смотрел на Любу. Вроде хотел кинуться, но сдержался. Стряхнул красные и желтые лепестки, что густо усеяли голову и куртку.

– Вот придурашная! Да больше ты меня не увидишь! Извиняться им по сто раз! Фиг вам! Нашли дурака! – и он, ругаясь, пошел прочь.

Глава 9

В компании Славка всегда был заводилой. Если кого-то из друзей разыграть весёлой, злой шуткой, это по его части. Просто ради веселья, от скуки, или оттого, что некуда девать дурь молодецкую.

Но как за двадцать друзьям перевалило, один за другим откалываться стали от компании весёлой. То один женился, то второй, а там и третий, и четвёртый. В общем, всего за пару-тройку лет растерял Славка верных дружков. Один только Димка остался. Да и то, потому что на сестре, на Оксанке женился. И теперь она всем заправляет. Димка без её ведома ни шагу ступить не может. Всё под её пристальным взглядом. Потому что знает Оксанка, своего братца как никто другой. Вдоль и поперёк. Она хоть молодая ещё, да строгая до ужаса.

У самого Славки с девушками всё как-то не срастается. И вроде неплохой он парень, и умом не самым захудалым, и характером весёлым удался, и на вид, если не красавец, то не хуже других. Но всё как-то не те девушки попадаются. Всё стараются его неспокойный дух к рукам прибрать. Командуют. А он не привык, чтобы ему указывали. И на побегушках ни у какой, пусть даже принцессы, быть не намерен. И сознание его от любви никогда не затуманивалось, и под сексуальный гипноз никто взять не сумел. Так и ходил Славка свободный, как ветер в поле. Довольный и счастливый, что под оковы брака по дурости или недосмотра попасть не умудрился. Так как попались все его друзья.

А он их, нет-нет, да и высмеивает. Мол, как так можно, чтобы

здоровому парню молодая жена приказывала. Это вообще, что за ерунда? После таких дел понятно, что жены друзей стали запрещать своим мужьям с другом Славой общаться. А то, ещё чего доброго, надует им в уши о прелестях свободной жизни, тогда что делать?

Так и остался один. Димку-то Оксанка тоже на короткой ноге держит. А самому себе шутки выдумывать уже неинтересно, вот и сидит теперь Славка продавцом в автомагазине с автомобилистами общается. Что у кого лопнуло, перетёрлось или застучало.

Скука несусветная.

***

От парикмахерской пошел домой, чтобы выложить сестре возмущение. А также со всей серьёзностью сказать, что больше никогда не пойдёт у неё на поводу. И не станет слушать её обещания, даже под страхом шантажа. Конечно, ему не хотелось, чтобы мама узнала подробности его похождений, но и это ведь не конец света. Если и пострадает, то совсем немного. Ну, выслушает как обычно мамину нотацию, а после всё уляжется и будет как всегда.

Поэтому, так и скажет сестре, что больше не желает ходить к этой белобрысой толстухе просить прощения и, тем более, унижаться.

– Ну, что? – с порога поинтересовалась Оксанка и со смехом посмотрела на куртку, испачканную листьями и цветочной пыльцой. – Вижу, ты не слишком тщательно подбирал слова. Что ж, нужно будет сказать маме, где и с кем ты коротаешь вечера.

– Да говори, кому хочешь, но только запомни навсегда, больше я к этой твоей безумной парикмахерше ни ногой. Хоть зашантажируй меня до смерти. Это моё последнее слово. Она же ненормальная. Чуть что, сразу в морду бьёт. Нет, я на такое не подписывался. Она твоя парикмахерша, вот ты и ходи, перед ней извиняйся. А меня от этого дела отстраняй. Больше не пойду ни за какие угрозы.

Но Оксанка, видно, задумала довести его до крайнего состояния, потому что на всё это она просто ответила:

– Хорошо, можешь не ходить, только давай-ка, вещички свои собирай и переезжай, дорогой братишка, к маме. Надоело мне с тобой цацкаться. А там делай всё, что хочешь. Раз не желаешь перед Любой извиняться. Тогда – к маме.

Почесал за ухом Славка и сказал:

– Ладно, завтра снова схожу, но только это будет последняя, понимаешь – последняя попытка.

Оксанка повернулась, чтобы пойти в кухню, но что-то вспомнила и вернулась:

– Только не забудь пригласить её в кино или в кафе.

– Что?! Мы так не договаривались!

– А мы никак не договаривались. Обещаю, если сходишь с Любой в кино или в кафе, я от тебя отстану навсегда.

– Договорились.

Глава 10

– Папаша твой звонил. Спрашивал, как мы живём. Странный человек, приехал бы и посмотрел, как мы живём, а то только и знает, что раз в год спрашивать.

Бабушка быстро схватывала концы теста, лепила маленькие пельмешки, один к одному. Они получались невероятно вкусными, и Люба съедала большую порцию. Она помогала бабушке на кухне, но только тогда, когда та звала. Делала она это очень редко, не любила, чтобы топтался кто-то под ногами и чаще выгоняла Любу из кухни. Но лепить пельмени звала всегда.