Милая душа
Шрифт:
Я бросилась через двор и подбежала к его двери. Дверная ручка была все еще открыта, и я вошла. Ожидая, что он вернется в постель, я вздрогнула, когда Леви сел за свой стол, освещенный только маленькой лампой. В руке у него была ручка, а на столе были разбросаны книги. И все же он не работал. Он откинулся на спинку стула, уставившись в никуда, его ручка металась взад-вперед в руке.
Явно услышав, как я прокрадываюсь обратно в домик у бассейна, он повернул голову в мою сторону. Его серые глаза были прищурены, пока он не заметил, что это я. Затем они расширились. Леви вскочил со стула и вскочил
– Элси? Ты в порядке?
Кивнув головой, я медленно продвинулась дальше в комнату, пока не остановилась почти там, где ждал Леви. Поставив банку на стол, я достала ручку и блокнот и написала: “Я забыла, что на мне твоя толстовка”.
Леви прочитал предложение, когда я протянула его; напряжение, казалось, покинуло его тело. “Оставь это себе, Элси”.
Я покачала головой. Потянувшись, чтобы поднять его у меня над головой, он внезапно оказался передо мной, держа мои руки по бокам. Я встретилась с его глазами, не в силах прочесть, что было в их глубине. Я услышала, как его дыхание участилось, и его руки на мгновение напряглись на моих плечах.
Я тоже дышала мягкими простыми вдохами, пока Леви не отступил назад, снова указав на толстовку, и заверил: “Оставь себе”.
Опустив подол толстовки, я пошла за своей банкой, когда мое внимание привлекла лампа на его столе. Я взглянула на книги на столе и взяла свой блокнот. – Ты не хочешь спать? Я написал и протянул его Леви.
Леви прочитал слова, затем покачал головой, нет. Чувствуя, что он больше ничего не собирается говорить по этому поводу, я заглянула на страницу, которая была открыта на его столе. На странице была фотография картины. Она была похожа на старинную картину. Мне захотелось подойти поближе, любопытство сковало мои ноги. Я встала прямо перед картиной и наклонилась, чтобы рассмотреть ее детали.
На картинке была изображена вода, изображения людей, тонущих под бурными волнами: несколько изображений мужчин и женщин. Я присмотрелся к мужчинам и женщинам повнимательнее: я понял, что все изображения мужчин были одним и тем же мужчиной, а изображения женщин - одной и той же женщиной. Мое сердце дрогнуло при виде такого печального изображения, особенно с учетом того, что на снимке были изображены их тела, кувыркающиеся в сильном потоке, и каждое изображение демонстрировало фазу их борьбы. Что еще печальнее, они тянулись друг к другу, но никак не могли взять друг друга за руки.
Их гнали друг от друга.
У меня заныло в груди. И все же я оставался прикованным к странице; об утопающих влюбленных, отчаянно пытающихся держаться друг за друга, но безуспешных в своих усилиях. На мгновение я забыла, что Леви был в комнате, слишком поглощенная трагической сценой.
“Геро и Леандер”. Хриплый голос Леви вывел меня из транса. Я повернула голову, и он оказался совсем рядом со мной, его рука была совсем рядом с моей. Я посмотрела ему в лицо, и он указал на картину.
– “Герой и Леандр’ Питера Пола Рубена. Картина написана в семнадцатом веке.
Я уставился на этого мальчика, этого прекрасного мальчика, и ловил каждое его слово. Рука Леви оторвалась от страницы, и он отступил от стола.
Потянувшись за ручкой и бумагой, я не решалась написать свой вопрос, не желая показаться глупой. Словно почувствовав мое беспокойство, Леви постучал пальцем по странице, над которой зависла моя ручка, и сказал: “Пожалуйста, спрашивай все, что пожелаешь”.
Подавив смущение, я написала: “Кто такие Геро и Леандр?”
Когда Леви прочитал вопрос, он улыбнулся, и его бурные серые глаза загорелись. Но он не смеялся; я видела, что любой мой вопрос что-то зажег в его сердце.
Леви оглянулся, затем отошел в другой конец комнаты. Он взял стул и поставил его к столу, прямо рядом с тем, на котором сидел, когда я вошла в домик у бассейна.
Леви выдвинул стул и кивком головы пригласил меня сесть. Прижимая ручку и бумагу к груди, я села на мягкий стул, а Леви скользнул на стул рядом со мной.
Так близко я чувствовала пряность и теплоту его запаха, этот запах приносил мне утешение и покой. Я вздохнула, довольная разительной переменой — пребыванием здесь, в тепле, в безопасности, с этим мальчиком — по сравнению с тем, где я была всего несколько дней назад.
Леви поерзал на своем стуле, привлекая мое внимание. Он наклонился вперед и придвинул книгу ближе к краю стола. Мои глаза искали рисунок на странице, и я с нетерпением ждала, когда он заговорит.
Леви бросил на меня взгляд уголком глаза, прежде чем снова указать на страницу. “Геро и Леандер”, - тихо начал он. Я слышала нервозность в его голосе, и этот факт показался мне только милым. “Они любовники из греческой мифологии”. Леви помолчал, встретился со мной взглядом, затем объяснил: “Это то, что я изучаю в школе. Мифология - моя специальность”.
Я кивнула, пораженная всем, что узнала об этом мальчике. Он был для меня загадкой. Когда я впервые увидел его в колледже в тот день, я предположил, что он просто еще один типичный спортсмен. Все о спорте и девушках. Учитывая его внешность, сделать такое предположение было легко. Но, побывав в его компании всего несколько минут, я увидела, что он совсем не такой, каким кажется на первый взгляд. В нем было гораздо больше, чем я могла себе представить.
“В любом случае, - продолжил он, - в данный момент на занятиях мы рассматриваем историю Геро и Леандера”.
На своей бумаге я спросил: “Что с ними случилось? Эта картина выглядит печальной”.
Леви прочитал страницу и кивнул головой. “Это печально. Они известны как обреченные любовники. Эта история - настоящая трагедия”.
Моя ручка зависла над бумагой, пока я раздумывал, о чем спросить. Воспользовавшись случаем, я спросил: “Не могли бы вы рассказать мне об этом?”
Губы Леви изогнулись в застенчивой улыбке, и он ответил: “Конечно”.
Я улыбнулась в ответ, и мое сердце забилось быстрее, когда я увидела румянец на его смуглых щеках. Нервничая под моим пристальным взглядом, он начал рассказ. “ Героиня, ” он указал на тонущую женщину, “ она была жрицей богини Афродиты и жила на острове Сестос. Он помолчал и спросил: “Ты знаешь, кто такая Афродита?”