Милая душа
Шрифт:
Леви закрыл глаза и прижался своим лбом к моему. Он вдыхал и выдыхал глубокими и ровными вдохами, пока не сказал: “Нам нужно уходить”.
У меня внутри все перевернулось, когда я задалась вопросом, что он имел в виду, когда объяснял: “У меня есть еще одна вещь, которую я хочу, чтобы ты увидела”.
Мне тоже нужна была минута, и я позволила своим рукам скользнуть к его запястьям и сказала: “Хорошо”.
Хотя мы и не двигались. Мы стояли под полной луной, рядом с водой, совершенно молча, но крепко держась. Как яркая луна над головой, я знала, что мы только что перешли в новую фазу. Я никогда раньше не была там с парнем. До Леви
Моя кровь побежала по телу, когда я поняла, что хочу его. Я хотела отдать ему себя. Я хотела отдаться ему всеми возможными способами. Мои щеки пылали, пока я искала слова, которые могли бы воплотить мое желание в жизнь, но их не было. Я никогда не знала, как сказать, что хочу его, полностью. У меня просто не было слов.
“Элси”, - грубый и напряженный голос Леви позвал меня по имени, и я посмотрела на него сквозь ресницы. Его руки на моих щеках напряглись, когда я посмотрела на него, зная, что в моих глазах был голод, но он сказал: “Нам действительно нужно идти. Я хочу... — Он не успел закончить предложение и отступил назад, взяв нас за руки и ведя от причала через ресторан на улицу.
Мне отчаянно хотелось узнать, что он собирался сказать.
Отпустив мою руку, чтобы обнять меня за плечи, он притянул меня ближе и повел к группе баров впереди. Чем дальше мы забирались, тем больше вокруг толпилось людей; субботний вечер становился тем оживленнее, чем темнее становилось.
Мы свернули в небольшой переулок и подошли к маленькой кофейне. Это была не одна из крупных сетей, которыми были усеяны улицы Сиэтла, а небольшой независимый дом, обставленный плюшевыми диванами и насыщенных цветов.
Леви провел нас по залу, большинство диванов было занято, за исключением двухместного красного дивана у камина. Мы заняли диван и сели, официант немедленно подошел, чтобы принять наш заказ. Когда официант ушел, я обвела взглядом зал. Там были люди всех возрастов, одетые по-разному. Люди сидели поодиночке, парами или группами, все их стулья были обращены к сцене. На сцене стоял единственный микрофон, задник закрывали красные бархатные занавески.
Сбитая с толку, я повернулась к Леви и увидела, что он наблюдает за мной. Его пиджак лежал на спинке дивана, галстук был засунут в карман. Две верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, когда он откинулся на спинку стула, не сводя с меня глаз.
Я обвел рукой комнату и вопросительно пожал плечами. Леви пересел на переднюю часть дивана и сказал: “Я узнал об этой женщине и хотел, чтобы вы ее услышали”.
Его ответ больше ничего не прояснил. Официант принес нам кофе и ушел. Леви указал на сцену и сказал: “В течение первого часа будет открытый микрофон. Люди могут читать свои собственные вещи. Затем появляется Сара Кэрол, читающая свои произведения ”.
Мой пульс участился, когда я поняла, что это за место, что мы собираемся посмотреть. Затем к микрофону подошла женщина с брошюрой в руке. Она постучала по микрофону, чтобы убедиться, что он включен. Из динамиков донесся пронзительный звон, заставивший меня вздрогнуть. Как только он стих, я был очарован обстановкой.
Женщина открыла книгу и начала читать свои слова. “Любовь, как петля, ядовитый поцелуй...” Я внимательно вслушивалась в каждое слово, как женщина, обнажающая свою душу,
Когда она закончила, толпа захлопала, и на сцену вышел мужчина. И так продолжалось; люди, один за другим, выходили на сцену, делясь своими стихами. Некоторые были забавными, некоторые серьезными, некоторые настолько душераздирающими, что по моим щекам потекли слезы.
Леви молча сидел рядом со мной, положив руку мне на ногу, в то время как я оставалась полностью приклеенной к каждой фразе, храбро произносимой вслух. Когда последний участник покинул сцену, официант подлил нам кофе, и я повернулась к Леви. Он внимательно наблюдал за мной. “Они могут просто встать и прочитать свои слова?”
“Да”, - сказал он и убрал волосы с моих глаз. “Это поэтический клуб, у них почти каждый вечер проводятся чтения, но по субботам собираются более крупные поэты, люди, у которых есть опубликованные книги, которые путешествуют по стране”.
Мои глаза расширились, и я спросила: “Сегодня суббота. Мы собираемся с кем-нибудь увидеться?”
Леви кивнул. “Да, но я хотел, чтобы вы сначала увидели открытый микрофон. Я хотел показать вам, что люди делятся своими стихами. Что есть места, где это можно сделать, если ты когда-нибудь захочешь. Он улыбнулся и покачал головой. “Я слышал только некоторые из твоих стихотворений, Элси, но ты лучше большинства из тех, что мы только что слышали”.
Пьянящее тепло и радость окатили меня от похвалы Леви, но тут же сменились абсолютным страхом. Я покачала головой. Краем глаза увидев сцену, я повернулся и уставился на одинокий микрофон, стоявший в центре сцены, под ярким светом прожектора.
“Я не могла”, - прошептала я, замирая от страха при одной мысли о том, чтобы открыть рот, чтобы люди услышали мой голос.
Не обращайте внимания на мои стихи, которые также вызывали у меня беспокойство, когда я делился своими словами. Но мысль о том, что люди слышат мой голос, что я открываюсь для такого рода насмешек, слышу их резкие слова, их смех и злобу...
“Ш-ш-ш”, - успокаивал Леви, притягивая меня обратно, чтобы я легла на диван. Он прижал мою голову к своей груди. Я обняла его за талию и заставила себя успокоиться.
Леви провел пальцами по моим волосам и сказал: “Ты не должна делать ничего, чего не хочешь. Я просто хотел показать тебе это место”. Он тяжело сглотнул и сказал: “Насколько я могу судить, это твоя страсть. Я хотел показать тебе, что есть такие люди, как ты, люди, которые тоже могут творить магию из слов”.
И от его слов мое сердце упало в пропасть, на которой балансировало с момента встречи с этим парнем. Я наклонила голову, чтобы посмотреть на Леви. Я хотела сказать так много. Я хотела выразить, что он заставил меня чувствовать, что он заставил меня почувствовать тем, что он сказал мне — таким добрым и таким чистым, — но я не могла найти слов. Мои слова были украдены в ту минуту, когда я хотела выразить свои чувства.
Внезапно свет погас, и на сцену вышла женщина, на вид лет тридцати пяти. В кофейне воцарилась тишина, и женщина закрыла глаза, ее голос был сильным, но не таким сильным, как ее слова.
“Кто я? Девушка на улице. Кто я? Недочеловек у твоих ног...” Чем больше женщина говорила, каждое предложение было пронизано болью, я чувствовал себя так, словно меня физически ударили в живот. Леви, явно почувствовав это, прижал меня ближе, целуя в макушку, когда у меня потекли слезы.