Милая Лиза
Шрифт:
— Обидно, — заявил Олег. Ваня при этом задумался.
— Хорошо, допустим, ты права. Так что ты за это время про меня выяснила?
— А кто тебе сказал, что ты мне нравишься? — пожала я плечами. Послышался дружный мужской смех.
— Уделала ты его, как пацана, — довольный Олег гоготал почти во весь голос. В это время подоспел мой заказ, который я с удовольствием начала наворачивать.
— Ты это всё съешь? — удивился Ваня, глядя на огромное блюдо.
— Коне-фно! — пережевывая кусочек мяса оповестила я.
— А фигура?
— Я
— Кстати, почему ты здесь, если могла бы со своим талантом выступать на сцене?
— Еще один факт поверхностного мужского восприятия. Ты видишь, что я здесь, ты знаешь, что я танцую. Но ведь не попытался выяснить, что тут не так. На эту тему я не говорю. Она табу. А вот спросить у кого-нибудь можешь. Эту историю каждая живая душа в городе знает, — следом за вылетевшими словами в рот отправился ещё один кусочек мяса. МММ! Вкусно. Парни наблюдали за мной с особым интересом.
— Блин, мне тоже теперь есть хочется, — выдал Олег.
— Пожалуй, тоже закажу, — после перипетий с официантом, который уверял, что кухня через десять минут закрывается, Ваня продолжил, — Не тяжело быть прямой?
— Это ее конек с детства, — заметила Даша, подымаясь с места. — Пойду припудрю носик.
— А почему это должно быть тяжело?
— Общество не привыкло к таким откровениям, — заметил Олег.
— Ну, общество у нас вообще не привыкло к тому, что хоть как-то отличается от общепринятых стандартов. А я не хочу быть под одну гребёнку. Мне так удобнее. У человека забито половина тела — фу, человек без какой-либо конечности — фу, человек без дома, побирающийся на улице — фу. За каждым этим «фу» стоит какая-то история. Но сложенный из стереотипов мир не хочет этого принимать. Потому что это не правильно, это выводит из зоны комфорта. Вот так и в моем случае, — вот отвлекают от еды своими разговорами.
— Ну, а если эта правда не всегда во благо? Например, изменил я своей девушке…
— То есть этот вариант ты допускаешь? — подловили я Ваню.
— Нет.
— Почему?
— Ну, это не правильно.
— И ты всегда делаешь то, что правильно? А если тебе хочется?
— Можно воздержаться.
— Не любишь ты себя, Ванечка! Ты в глубоких отношениях, поэтому за несколько дней тебя легко можно раскатать, — так, подошли к ещё одной интересной части.
— Это не возможно.
— Для Лизы? Нет, брат, ты ее плохо знаешь, — влез Олег. При чем очень даже кстати влез.
— То есть меня можно уложить в постель за несколько дней, хотя я в отношениях давно и глубоко?
— Если ты не будешь от меня прятаться по углам, то до свадьбы Олега ты будешь ползать у моих ноженек, — конечно, было слишком самоуверенно. Но мне хотелось проверить эту теорию. Да блин, какая к черту теория? Мне хотелось просто затащить его в постель.
— Что, пари? — уточнил Ваня. — А если не получится у тебя?
— Я оплачу твою рыбалку, — снова влез Олег. А ещё спрашивают почему я дружу с мужчинами.
— Халявная рыбалка на Байкал. Ты проиграла,
Эх, милый, если бы ты знал, что ты ещё до этого был повержен.
— Ба, ты слышала такое имя, как Лиза Богатырева? — с утра Иван Князев решил немного осведомиться о своей новой знакомой. М-да, заноза ещё та. И вообще, как он повелся на это глупое пари? Да, блин! Какая нормальная девчонка предметом спора делает секс? Это же вообще какие-то противоестественные вещи. Но, если так взять, она вся какая-то совсем не стандартная. И это заставляло его сознание раз за разом возвращаться к ней.
— Как же не слышала? Милая девочка, между прочим из хорошей семьи.
— Так ты с ней знакома? — уточнил он у своей бабушки, которая уже час стояла у плиты. При этом на плоском блюде росла горка тончайших ажурных блинчиков.
— Нет. Но у нас весь город ходил сдавать для нее кровь. У девочки первая отрицательная, так что отрицательных доноров было не много. Ну, и я в том числе. Шли даже с положительной пополнять запасы донорской крови.
— Боже, а что произошло-то?
— А ты что не знаешь?
— Бабуль, вообще-то я живу в Москве.
— А чего поинтересовался тогда? — прищурила она хитро зелёные, как у него, глаза.
— Да, вот. Познакомился с днях. Она у Пашки в зале работает.
— Да ты что? — бабушка округлила глаза. — Вот, что значит характер. В таких, Ванюша, влюбляться надо, а не в дурочек бесхребетных.
Ну, снова бабушка завела разговор о Кире. Вроде ж должна была влюбиться за то, что она во внуке ее любимом души не чает. Холит и лелеет. А эта наоборот. Ну, вот потом пойми попробуй этих женщин.
— Давай не будем. Мы сейчас говорим о Лизе.
— Ну, а что Лиза? Ехала с сестрами на автомобиле. Была за рулём. В них врезался пьяный водитель почти на пустой трассе. Сёстра вроде не пострадали. Правда, говорят, старшую задело. А девчонка всмятку. Там тазобедренную кость собирали как пазл. Семь часов операция шла. А потом еще, и ещё. В нашем НИИ ее оперировали. Хотя и предлагали за границу, но она отказалась. Пошёл ажиотаж, так как ей нужна была кровь. Поэтому история была у всех на слуху. Говорили, что приковало ее к инвалидной коляске, так как позвоночник тоже был поврежден. А видишь, ты говоришь, что она уже работает. На сколько мне известно, девочка работала за границей. Выступала там. Это представь, сколько она потеряла. Это то же самое, что у тебя бы руки сейчас отобрали.
— Добрая ты, про руки мои говорить.
— Это я к тому, чтобы ты представил масштаб трагедии.
М-да, не ожидал он именно такой истории. Да, когда он наблюдал за ее танцем, было понятно, что что-то не так. Она была такая изящная, волшебная, но с какими-то своими движениями, которые его стандартному мозгу не поддавались для того, чтобы он мог сообразить и обработать. А он ещё идиот со своим замечанием по поводу того, что она хоронит свой талант. Нужна ли ей жалость? Нет, только ни ей. Не Лизе Богатыревой это точно.