Милая обманщица или гувернантка из трущоб

Амброва Мирая

— А я буду молиться целыми днями! — сказала Иллария.

— И я! — воскликнул Эстебан.

Отец посмотрел на них ласково, подхватил и посадил на лошадь сначала мальчика, а потом и девочку.

— Ну-ка, прокатимся немного, мои вы праведники, — добродушно заворчал лорд и повел лошадь под уздцы.

Мы остались с Кристианом вдвоем.

— Я должна вам кое-что сказать.

— Я слушаю.

Крис завел лошадь в конюшню, и начал снимать с нее сбрую. Я вошла следом.

— Скоро

я должна уехать.

Магиар оторвался от своего занятия и удивленно посмотрел на меня:

— Мы вас чем-то обидели?

— Нет, правда нет. Но у меня есть срочное дело, которое я должна решить. Я должна уехать до крепких морозов.

Взгляд упал на ведро с водой. Тонкой хрустальной пленкой встал на ней первый лед. Он еще хрупкий, но скоро лужи покрываются толстой коркой. Море замерзнет позже, ему требуется больше времени, и к тому моменту я должна уже быть в Тоалании.

— Как мы можем отпустить вас? Дети вас так полюбили.

— И я их тоже. Но иначе не могу.

Кристиан смотрел на меня внимательно, словно пытался что-то увидеть внутри. Может искал какую-то слабину, которая заставит меня остаться.

— Это действительно нельзя отложить?

— Если бы я могла, то осталась.

— Что ж… я не могу вас удерживать, как бы не хотелось. Вы уже определились, когда уедете?

— Еще нет. Думаю, примерно через неделю.

Крис кивнул.

— Мы дадим вам хорошую сумму с собой.

Я удивилась:

— Вы платили мне жалованье, вы ничего не должны…

— Должны. Только благодаря вам удалось вернуть отца, а скоро вернем и земли. Мы обязаны вам слишком многим. Не отказывайтесь от нашей искренней благодарности.

Глаза защипало. Как же я не хотела отсюда уезжать…

— Только не говорите ничего пока детям. Я хочу сама им сообщить.

— Я бы не посмел.

Я направилась к выходу из конюшни, когда Кристиан меня окликнул. Я обернулась.

— Дети будут очень по вам скучать. Они будут расстроены, что вы уезжаете.

Я отвернулась, толкнула дверь.

— И я буду расстроен, — послышалось за спиной, когда я уже выходила.

Дверь захлопнулась, и я прижалась к ней спиной, пытаясь унять рвущуюся внутри бурю.

Следующие дни казались мне адом. Дети, словно почуяв мой отъезд, вели себя удивительно отлично. Глядя на их головки, склоненные над листами бумаги, пока они усердно выводили буквы, у меня сердце рвалось на части. Я полюбила их как родных. А теперь вынуждена оставить.

Через три дня после поездки в город пришло письмо. Роберт и Кристиан приглашались в суд. А с ними я как свидетель, который все и обнаружил. Пришлось ехать.

Судья строго смотрел на меня, когда я стояла на трибуне:

— Вы уверяете, госпожа Амалия Веруан,

что эти письма, найденные вами, являются подлинными. Готовы вы дать клятву, что это не подделка и доказать это суду?

— Да, ваше милосердие.

— Тогда внесите чашу.

Я обернулась на Кристиана, который сидел в первом ряду лавок, и тихонько шепнула:

— Чашу?

— Да, чаша с магическим зельем правды. Ты опустишь туда руку, и если не получишь ожоги, значит ты не врала.

Я нервно сглотнула. Мне стало нехорошо. Ожоги? Я на такое не подписывалась!

Кристиан заметил мое смятение:

— Амалия, не бойся. Письма ведь настоящие.

— Как же тогда Фредерик Иветто прошел это испытание?

— Он просто не врал, — хмыкнул Крис. — Когда судья спросил его, подписаны ли эти бумаги Робертом, он сказал «да» и опустил руку в чашу. Магия не имеет разума, она увидела по факту правду, ведь рука моего отца ставила подпись. А то, что многие факты были утаяны… Никто об этом и не подозревал.

— Понятно.

В этот миг мне как раз поднесли большую чашу и поставили передо мной на трибуну. От синеватой жидкости исходил пар.

— Госпожа, — громогласно начал судья. — Клянетесь ли вы, что эти письма настоящие и написаны не вашей рукой и не рукой членов семьи Уортер?

— Клянусь, — резко выдохнула я и опустила руку в жуткую жидкость. Сердце готово было проломить грудную клетку, так быстро оно стучало. Я даже зажмурилась, ожидая боли…

Ничего не произошло. Я приоткрыла один глаз и посмотрела на руку, которая была в полном порядке.

— Письма подлинные, — объявил судья. — Клянетесь ли вы, что магиар Роберт Уортер действительно был не в себе все это время, а не притворялся больным или очарованным?

— Клянусь.

— И это правда. Суд удаляется на совещание.

Главные судья поднялся со своего места и четверо младших судей последовали за ним. Прислужник убрал чашу и подал мне полотенце, чтобы я могла вытереть руки.

— Все хорошо? — спросил Роберт, когда я села рядом. — Вы бледная.

— Отлично, — кивнула я. — Просто немного испугалась.

Мы прождали не менее часа, прежде чем судьи вернулись в зал.

— Суд постановил, что договор о продаже земли Уортер является недействительным.

Фредерик Иветто, который все это время находился на другом конце зала, метнул в нас полный ненависти взгляд. Я отвернулась.

— Границы владения Уортер будут восстановлены до прежних. А магира Иветто понесет наказание в виде штрафа за использование поддельных бумаг. Суд окончен, всем покинуть зал заседаний.

Уже у выхода мы пересеклись с магиаром Фрдериком. Он презрительно сморщился и прошипел: