Милая Шарлотта
Шрифт:
– Привет, дружище, - шепнула она ему в ухо и потрепала холку.
После чего решительно направилась к главным дверям.
Стучать пришлось долго и громко - ей-Богу, весь замок должен бы уже встать на уши. От поразившей ее догадки, что Шарль решился ехать в ночь и уже покинул провинцию, она ахнула. Но в этот самый момент послышался скрежет отодвигаемого засова, после чего дверь, наконец, отворилась:
– Мадемуазель Жоржетта?
– на пороге стоял Бернар фон Дорн в сорочке до пят, ночном колпаке и с горящим факелом в руках.
– Очень рад
– Вечер добрый, мсье фон Дорн, ваш хозяин дома?
– Да, - посторонился тот, пропуская Жоржетту, - он спит, но я сейчас же разбужу его.
– Не трудитесь, я сама… проводите меня в его спальню.
Тот с сомнением посмотрел на нее, даже обычной хитринки в глазах не было:
– Ваша Светлость, вы уверены? Это была бы неплохая идея раньше, но сейчас… обстоятельства несколько изменились.
– Я не желаю это обсуждать, - повысила голос Жоржетта, - отведите меня к вашему хозяину.
– Как скажете… - тот явно нехотя повел ее к узкой и темной лестнице.
Идти пришлось долго - лестницы, коридоры, галереи. Замок был немалый, но ужасно необжитый. Под ногами с недовольным писком шмыгали крысы, углы заросли паутиной, а над головой то и дело кто-то шумел - то ли летучие мыши, то ли птицы. И ни единой свечи или факела на стенах - только тот, что Бернар нес в руках, заботливо освещая путь Жоржетте.
– Надо же было так запустить замок… - обронила девушка, в очередной раз споткнувшись.
– Верно, уже прадеды мсье де Руана начали это дело.
– О, да, сударыня, - рассмеялся Бернар, - должен сказать, что лишь благодаря мне здесь начали хоть что-то делать. Между прочим, я в одиночку привел в порядок одну из спален для мсье де Руана, а то раньше он, стыдно сказать, спал в библиотеке. А еще я нанял кое-какую прислугу - бродяжку с сыном-подростком. Готовы работать за еду и за крышу над головой, а готовит она, скажу вам, весьма недурно. Мальчишку я пристроил на мелкую работу… раньше-то мсье де Руану помогал тот кузнец - Легаре, кажется - но, видите ли, его дочку третьего дня справили в монастырь без его воли, а кузнец решил, что это из-за моего господина, и обозлился.
После этих слов Бернар резко замолчал, а Жоржетта поняла, в чей огород этот камешек. Да, это она распорядилась забрать дочку кузнеца от родителей и оплатила ее обучение в монастыре, чтобы та не сболтнула лишнего Шарлю.
– Долго ли еще идти, Бернар?
– нервно спросила Жоржетта, чувствуя себя неловко из-за этого.
– Да вот, собственно, и спальня… самая приличная комната в замке, я все обошел, поверьте.
Он поклонился и ушел вместе с факелом.
Жоржетта, постояв в кромешной тьме, решительно взялась за ручку двери и, не колеблясь, вошла внутрь. В комнате было темно, но Жоржетта слышала дыхание Шарля и на ощупь стала продвигаться.
Она нашла его спящим и, присев на край постели, ласково провела ладонью по лицу. А потом, словно с головой бросившись в воду, прильнула губами к его губам.
– Это вы?
– Шарль проснулся, освобождаясь от ее объятий.
–
Девушка не тешила себя иллюзиями - конечно, он принял ее за Шарлотту. Но назвать сейчас свое имя это равносильно быть изгнанной из его спальни, а такого унижения она бы просто не пережила. Жоржетта решила обмануть его - в последний раз.
– Это я, Шарль, - произнесла она шепотом, надеясь, что это исказит ее голос.
– Я люблю вас, я хочу быть с вами этой ночью - мне ничего больше не нужно от вас.
– Вы пожалеете об этом завтра, - в тон ей, шепотом отозвался он.
Его дыхание обжигало щеку Жоржетты, вытесняя остатки разума:
– Не пожалею, - молвила она, снова отыскивая его губы.
Шарль целовал ее сперва нежно, едва касаясь, а Жоржетта, читавшая о поцелуях разве что в романах, полностью отдавалась чувствам, удивляясь тому, что поцелуи, оказывается, действительно пьянят не хуже вина.
Постепенно же поцелуи Шарля становились жестче, рождая в Жоржетте новые и непонятные пока чувства - ей хотелось слиться с ним, стать единым целым. Как в полусне Жоржетта чувствовала, что Шарль ласкает уже не ее губы, а шею и плечи. Девушка вздрогнула, когда он рывком освободил ее плечо от рукава платья, но, быстро спохватившись, повернулась к нему спиной и убрала волосы, позволяя справить со шнуровкой корсета.
Проснулась Жоржетта оттого, что кто-то касался теплыми пальцами ее щеки. Тут же в памяти вспыли события ночи, и Жоржетта не смогла сдержать улыбки. Сквозь закрытые веки било солнце - значит, уже утро. Она открыла глаза.
Шарль, уже одетый, сидел на краю кровати, где лежала она, и, облокотившись на руку, гладил ее лицо и волосы. Увидев, что Жоржетта проснулась, он улыбнулся краем рта и первым делом сказал:
– Знаете, вы вовсе не кактус, Жоржетта.
Девушка растерялась - не этого она ждала - и, прикрываясь простыней, села на кровати.
– Вы лилия. Водяная. На том омуте, где водятся черти.
Жоржетта смутилась и отвела взгляд, проклиная свою особенность: стоило ей чуть взволноваться, кровь немедленно приливала к щекам и ушам. Вот и сейчас, должно быть, ее лицо было пунцовым. Но она все же ответила, смело глядя ему в глаза:
– Я просто люблю вас. И лишена всяческих предрассудков. Меня так воспитали.
– Я это уже понял, сударыня, - Шарль подпер голову рукой и улегся на кровать рядом с девушкой.
Та невольно отодвинулась, заворачиваясь в простыню и из последних сил пытаясь сохранить хладнокровие:
– Полагаю, мне пора возвращаться. Я бы хотела одеться, сударь. В одиночестве.
– То есть, мне выйти?
– тот мгновенно убрался с кровати, однако улыбка с его губ не сходила. К изумлению своему Жоржетта поняла, что он с ней флиртует.
– Нет уж, увольте, на лестнице темно и холодно. Довольно будет того, что я отвернусь, ежели вы настаиваете.
И действительно отвернулся к окну. Жоржетте ничего не оставалось делать, как спешно облачаться в свои сорочки и юбки. Шарль же рассуждал: