Милая Шарлотта

Логинова Анастасия

Увы, Жоржетта не продержалась и недели. Она не готова была к бедности. Не могла спать ни на чем другом, кроме шелковых простыней и пуховых подушек. Не могла есть грубую пищу вместо изысканных блюд, приготовленных из качественных продуктов именитыми кулинарами. Все ее существо переворачивалось при мысли, что ей придется надеть заштопанные чулки, или что где-то на ее нижней юбке, даже не видимой постороннему глазу, имеется маленькое пятнышко грязи. А стирать самой… Жоржетта не считала себя белоручкой, но стирать самой… нет уж, это слишком!

А

главное, она упорно не могла понять, почему должна отказывать себе в удовольствиях, имея для них средства!

В результате она продолжала прятать деньги от мужа, делая вид, что не замечает, что Шарль прекрасно осведомлен об этом.

Пожалуй, это было единственное, что несколько омрачало семейную жизнь господ де Руан. Хотя нет, спустя месяца два после венчания случилось еще кое-что.

Однажды Жоржетта сидела в библиотеке и мучительно пыталась понять, почему триста ливров, которые она отсчитала третьего дня Бернару, чтобы тот выдал их строителям на покупку стройматериалов для западной стены, уже полностью потрачены. Это при том, что стройматериалов куплено всего ничего - и на два туаза в высоту не хватит… А ведь это очень большая сумма! Строители решили ободрать ее как липку? Или это Бернар вконец обнаглел, таская господские деньги уже по-крупному? А может, цены на камень и правда резко взлетели?

Верно, нужно собраться и самой съездить на рынок.

Именно в этот момент дверь в библиотеку скрипнула, послышались мягкие шаги Шарля, а после он положил на ее стол книгу.

«Канцоньере». Петрарка, - прочитала Жоржетта на обложке.

–  Ах, Шарль, вы знаете, что я очень уважительно отношусь к поэзии, но, право, сейчас мне не до этого, - отмахнулась мадам де Руан.

Шарль, однако, был мрачен лицом и явно не намеревался зачитывать ей сонеты, посвященные возлюбленной поэта Лауре.

–  Жоржетта, помните тот день, когда меня посадили в острог, а вы по моей просьба ездили к Легаре забрать кое-какие письма?

«Кое-какие…» - повторила про себя Жоржетта, и отчего-то ей стало не по себе.

–  Разумеется, помню, - ответила она вслух, - а что случилось?

–  Вы сказали, что потеряли их в лесу по дороге. Но, Жоржетта, те письма были вложены между страниц этой книги. Книгу я купил сегодня утром.

И в этот же момент сердце Жоржетты пропустило удар - она знала, что когда-нибудь правда раскроется. Впрочем, что это она разволновалась: мало ли существует экземпляров Петрарки. И даже подумала с укоризной, что в доме лишнего экю нет, а Шарль тратит деньги на стишки, которые читал уже тысячу раз!

–  Вы уверены, что это та самая книга, может быть…

–  Та самая. Здесь дарственная надпись, сделанная рукой моего деда - эта книга бала свадебным подарком моей бабушке.

И продолжал смотреть в глаза Жоржетте своим серым взглядом - прямым и печальным. Жоржетта не сдавалась.

«Главное, быть уверенной, и он успокоится».

–  Значит, кто-то подобрал эту книгу в лесу, а потом продал вам. И вообще,

дочь Мишеля Легаре передала мне письма от… - она добавила яда в голос, - от вашей ненаглядной Шарлотты без этой книги. Они были просто перевязаны тесьмой. Эту пачку я и потеряла. Я не понимаю, вы меня в чем-то обвиняете?

Но почему-то ее доводы - вполне здравые - на Шарля не действовали. Он смотрел на нее так, будто вовсе не слышал:

–  Я купил эту книгу у самого Мишеля Легаре. Он рассказал мне, что вы отправили его единственную дочь в монастырь. После этого он запил, забросил работу и вынужден распродавать вещи из дома. Жоржетта, почему вы отправили Лили в монастырь и не сказали мне об этом?

Мадам де Руан, покраснев до кончиков ушей, как раз выдумывала новый довод, когда Шарль задал еще один вопрос:

–  Жоржетта, ведь вы не теряли эти письма? Вы отдали их мадемуазель д'Эффель, не так ли?

Лгать снова казалось бесполезным. Жоржетта, поднявшись со стула, и любовно глядя на мужа, ответила:

–  Да, я отдала их Шарлотте.

И тут же об этом пожалела: нужно было лгать, лгать до последнего, потому что Шарль, как оказалось, и сам не был до конца уверен в своем предположении. Он и рад был ошибиться.

–  Шарль… - подалась к нему Жоржетта.

Но он отшатнулся от нее, как от чумной. А потом, плотно сложив губы, смотрел куда-то мимо Жоржетты.

–  У меня к вам единственная просьба, мадам, - наконец, молвил он.
– Возьмите кузнеца Легаре к нам на стройку. Это самое малое, что мы можем сделать после того, как испортили ему жизнь.

–  Конечно, дорогой!
– поспешно кивнула Жоржетта.

Она считала безумием в их положении тотального безденежья брать на работу пьяницу, но сейчас готова была хоть разбойника с большой дороги взять себе в лакеи - лишь бы муж ее простил. Решив, что гроза миновала, она сложила молитвенно руки и попыталась объяснить:

–  Шарль, поймите меня, я так любила вас, так любила…

–  Прекратите!
– крикнул Шарль, полоснув по ней острым, как лезвие взглядом.
– Вы знаете толк в бухгалтерии, - он размашистым движением смахнул со стола счета Жоржетты, отчего те бабочками разлетелись по комнате, - вы умеете загнать зверя в ловушку на охоте и знаете, как заставить мужчину жениться на себе, но вы не черта не знаете ни о жизни, ни о чувствах! Так молчите о них!

Из этого потока несправедливых обвинения Жоржетта выхватила только одну фразу:

–  Женить на себе? Уж не хотите ли вы сказать, что я пришла к вам тогда ночью, чтобы вынудить вас жениться?!

–  А для чего еще вы могли прийти той ночью? Для чего прицепили к платью розу и для чего притворились Шарлоттой? Какой реакции вы от меня ждали? Что я скажу вам: «все было прекрасно, крошка, увидимся как-нибудь еще»?!

Жоржетта очень хотела расплакаться сейчас, но не могла. Так больно ей никто еще никогда не делал.

–  Я ни о чем не думала тогда. И ничего не ждала от вас…