Милая Шарлотта
Шрифт:
– Нет, не в этом дело… Макс, дорогой, я тут подумала, а что, если нам тоже… словом, поехать навестить папеньку? Он так редко отвечает на мои письма, вдруг ему нездоровится?
– Поехать в Шато-д’Эффель?
– переспросил барон.
– Чарли, девочка моя, имейте же сострадание - я только что вернулся из поездки и не успел переодеться с дороги, как вы снова предлагаете ехать, черт знает куда…
– Ваша Милость!… - укоряющее глянул на него Госкар: барон по старой привычке частенько позволял себе сквернословить при жене,
– Простите, Чарли, вырвалось, - как всегда согласился с ним муж и продолжил: - да и куда вы собрались ехать по такой отвратительной погоде? Право, эта поездка вполне может подождать до весны.
Шарлотта так надеялась, что он согласится - хотя бы раз в жизни согласится с ней! Она даже молилась об этом перед обедом. Но, разумеется, барон и не думал отнестись к ее просьбе серьезно. В этом доме комнатные собачки имели больший шанс добиться своего, нежели она. Особенно, если это касалось чего-то посерьезней нового платья или блюда к обеду.
И острая обида снова взяла верх над сдержанностью:
– Об аудиенции у короля вы говорили так же: «Чарли, вы еще не освоились в Париже, давайте отложим этот разговор на зиму!». Потом мы откладывали его на весну, потом на осень, а теперь, видимо, снова отложим на зиму?!
Хотя внутри она кипела, внешне, слава Богу, удавалось оставаться спокойной. Шарлотта даже улыбалась.
– Ну почему же, Чарли, - барон, кажется, ее негодования вовсе не замечал, потому что опять думал о войне с Испанией, - аудиенцию вполне можно устроить, я ведь не отказывал вам.
– Спасибо, Ваша Милость, уже не нужно!
Аппетит был окончательно испорчен, и Шарлотта, встав из-за стола, демонстративно бросила салфетку на стол. Она уже собралась покинуть залу, но в этот момент вошел лакей:
– Только что принес посыльный, Ваша Милость, - он почтительно приблизил к барону поднос с письмом.
– Ну, что еще им нужно!…
Барон раздраженно вытер руки, чтобы взять письмо, но лакей добавил:
– Для Ее Милости.
Занятно, что, даже зная, что письмо для Шарлотты, лакей все равно подавал его барону.
– Для меня?!
– пораженно переспросила Шарлотта.
Почему-то в этот момент ей подумалось, что письмо непременно от де Руана, и в голове начали роиться миллион мыслей сразу:
«Господи, зачем он пишет мне? Что ему нужно? Как он смеет писать мне после всего?… Что же скажет барон?… А что же мне ответить Шарлю?!»
Она робко взглянула на мужа, как будто спрашивая позволения, и протянула руку к письму. Барон был удивлен не меньше. Должно быть, даже забыл о своей войне и раздумывал теперь, кто это посмел написать его жене, не спросив его на это разрешения.
– Это письмо от герцога де Тресси… - увидев печать с гербом, сказала Шарлотта, несколько удивленная, что де Руан к этому отношения не имеет.
– Де Тресси?!
– вскинул брови барон.
– Что
– Мы познакомились с Его Светлостью на… балу в Лувре, - Шарлотта бросила полный паники взгляд на Госкара - она уже просила его не говорить барону о том эпизоде с шевалье де Лорреном, но Госкар утверждал, что ее муж должен знать правду и не обещал молчать.
– На балу?
– вскричал барон.
– В Лувре?! Госкар, вы ничего не хотите мне объяснить?
Оливье начал что-то говорить, но Шарлотта поспешила вступиться за него:
– Госкар ни в чем не виноват - это я его уговорила!
– она обратила к барону свои огромные, полные нежности глаза и, едва не плача, объяснила: - у меня был день рождения, а мне было так грустно, так одиноко здесь, без вас…
Взгляд барон смягчился. Вероятно, чувствуя теперь виноватым себя, он взял Шарлотту за руки и пообещал:
– Чарли, девочка моя, я так виноват перед вами, - он склонился расцеловал обе ее руки, - я уделяю вам непростительно мало времени. Столько раз я умолял Его Величество дать мне отставку, но он и слышать об этом не желает. Но я клянусь вам, что, по крайней мере, в ближайший месяц я никуда не уеду - чего бы мне это ни стоило!
Все бы и закончилось этой семейной идиллией, но взгляд барона снова упал на письмо:
– Так что пишет вам де Тресси?
– спросил он нетерпеливо.
Шарлотта и сама хотела бы это знать, поэтому взволнованно сломала печать и развернула послание:
– Герцог приглашает меня и вас, Максимильен, посетить его перед сегодняшним балом в Лувре… - прочла она.
«Быть может, это касается папенькиного титула? Быть может, не все еще потеряно?!» - просияла она.
– Бал! Черт возьми… - перебил ее мысли муж.
– Ваша Милость!… - снова укорил Госкар.
– Да-да, простите, Чарли. Я совсем забыл: сегодня ведь состоится бал, на котором Его Величество велел мне быть - он желает переговорить со мной… - С выражением муки на лице барон отшвырнул салфетку и тяжело поднялся.
– Надобно собираться. Вы тоже едете, Чарли, негоже мне появляться одному.
– Полагаю, мне ехать не обязательно?
– осведомился Оливье, тоже поднимаясь.
Барон хмыкнул:
– Госкар, мальчик мой, вы же молоды, вы должны любить танцы. И, потом, кто-то же должен танцевать с Чарли, из меня-то танцор… сами знаете. Так что поезжайте тоже, повеселитесь.
– Как скажете, - буркнул Госкар в спину де Виньи.
Садилась в карету, везущую ее на бал, Шарлотта в прекраснейшем расположении духа, окрыленная новыми надеждами и жаждой встречи с герцогом де Тресси. Вышла же она перед парадным крыльцом Лувра едва не плача, и причиной тому снова стал разговор с мужем, состоявшийся в карете. Тот прямо и безапелляционно дал ей понять, что приглашение де Тресси они не примут: