Милая заложница
Шрифт:
— Я не знаю, когда она порвалась. — Девушка завязала узелок и откусила нитку ровными белыми зубками. — Наверное, я за что-то зацепилась.
— Спасибо. Эта накидка тебе слишком велика, — произнес Роб, устраиваясь рядом с ней. — В Кэстил Даб у меня есть накидка поменьше. И покрасивее. Насколько я помню, капюшон оторочен бахромой и закалывается медной брошью.
Элспет украдкой бросила на него взгляд из-под ресниц и снова взялась за работу.
— Обноски твоей жены?
Вопрос был совершенно невинным, но волосы
— Конечно нет. — Даже он знал, что нельзя отдавать вещи умершей жены другой женщине. — Этот плащ носила моя матушка.
По выражению лица Элспет он не смог понять, устроил ли ее этот ответ.
Все вещи Фионы были сложены в сундук, пересыпаны лавандой и спрятаны в самой дальней башне, которой уже давно никто не пользовался. Всякий раз, когда Робу не удавалось заснуть, он поднимался в эту башню и открывал сундук, надеясь уловить уникальный аромат жены, заглушаемый запахом увядших цветов.
Иногда он был уверен, что ему это удалось.
— Кроме того, — добавил Роб, — Фиона была высокой женщиной. Ты не смогла бы носить ее вещи. Ты на каждом шагу спотыкалась бы о подол.
Это явно было лишним. Брови Элспет сомкнулись в одну линию над аккуратным носиком.
— Полагаю, я во многом до нее не дотягиваю, — капризным тоном протянула она.
— Я этого не говорил.
— Я это услышала.
Ее глаза гневно вспыхнули.
— Ты рассердилась, — растерянно пробормотал Роб. Элспет криво усмехнулась.
— Какой же ты наблюдательный.
Какая муха ее укусила? Сегодня утром они недолго, но страстно дарили друг другу любовь, после чего он спустился вниз, чтобы позаботиться о следующем ночлеге, оставив Элспет в прекрасном расположении духа. Быть может, причиной ее уныния стала плохая погода?
— Я заказал для нас ванну, — сообщил ей Роб, пытаясь поднять девушке настроение.
— О, это чудесно! Теперь, если я тебя хорошенько попрошу, ты сможешь трахнуть меня в ванне?
Эта идея ему понравилась, но тон, которым Элспет ее озвучила, заставил заподозрить, что на самом деле она об этом и не помышляет.
— Элспет, что с тобой?
— Он еще спрашивает, что со мной! Она свирепо проткнула иглой ткань.
— Если ты не хочешь говорить мне… Роб предпочел бы ничего не слышать. Элспет уронила шитье на колени.
— Что с нами будет, Роб?
— Завтра, если погода прояснится, мы сядем на лошадей, которых я уже нанял, и поедем в Кэстил Даб.
Дорога к его замку была нетрудной, хотя он, конечно, не принял в расчет ее ранение.
— Разумеется, если ты уверена, что сможешь скакать верхом. Карета там не проедет, но я мог бы взять повозку…
— Нет, глупый! — Элспет встала с постели и, едва заметно прихрамывая, заходила по комнате. — Я спрашивала тебя
Роб не хотел, чтобы она переживала из-за этой части его плана. Это была его затея, и только он был виноват в том, что дело приняло неожиданный оборот. Он обо всем позаботится.
— А, понял. Ну, я полагаю, что твой отец и жених соберут к концу месяца приличные силы и явятся к воротам крепости. Хотя, вполне возможно, что они уже там.
— И это тоже меня не беспокоит.
Он смотрел на нее в полной растерянности.
— Я говорю о нас, Роб. О тебе и обо мне. Что будет с нами?
— А-а…
Он надеялся внести этот платеж в самую последнюю очередь. Роб радостно соединял свое тело с ее плотью, создавая счастливое мы. Он не задумывался над тем, что станет делать, когда эта связь будет разорвана. Роб надеялся на то, что его тело разрешит эту загадку с той же легкостью, с какой оно завело его в эту шелковую трясину.
Подбородок у Элспет задрожал, и она выпрямилась во весь свой небольшой рост.
— Неужели ты хочешь сказать мне, что просто взял мою невинность и это для тебя ничего не означает?
— Leannan, нет, это совсем не так, — пробормотал Роб, проводя пятерней по волосам.
Фиона учила его распознавать свои чувства, но он был не слишком хорошим учеником. Он прекрасно понимал все, что касалось плотного и конкретного окружающего мира — меч, рукопожатие, упоительное соитие с женщиной. Но как только речь заходила о путанице в его сердце, его язык присыхал к небу.
— В таком случае как? Ты брал меня столько, сколько хотел, Роб Мак-Ларен, и так, как хотел, — дрожащим голосом произнесла Элспет. — Но ни разу с твоих губ не слетели слова любви.
— С твоих они тоже не слетели, — возразил он, пытаясь нащупать твердую почву под ногами в этой неожиданной переделке.
— Женщина не смеет первой говорить о своих чувствах. Это делает ее слабой и уязвимой.
Элспет уперлась кулаками в бока. В этот момент она не выглядела ни слабой, ни уязвимой.
Если не обращать внимания на подозрительный блеск в глазах.
— Разве с мужчиной дело обстоит иначе?
— Да.
— Это еще почему? Какого черта ты мне… Она прищурилась.
— Если ты не умеешь разговаривать с дамами, тебе придется покинуть комнату.
— Вот еще! И не подумаю! — Роб сбросил сапоги и растянулся на кровати. — За эту чертову комнату плачу я, ты не забыла?
— Тогда выйду я.
И Элспет направилась к двери.
Мак-Ларен остановил ее: вытянув длинную руку, он прижал дверь, не позволяя девушке ее открыть.
— Ты никуда не пойдешь, Элспет Стюарт.
— Ах да, я забыла. — Она, похожая на кошку, готовую броситься на него и выцарапать ему глаза, вскинула на него возмущенный взгляд. — Я пленница Безумного Роба, всего лишь пешка в его шахматной партии с Лахланом Драммондом.