Миледи и притворщик
Шрифт:
– Всё ясно. Вот пусть этот тип и остаётся в Фонтелисе. Надо же человеку перебеситься и остыть.
Да, пусть граф перебесится. Но что делать мне? Внутри всё так и кипит от недовольства и непонимания. Я могла бы здесь и сейчас высказать Леону, как удивлена и разочарована его поведением, но не смогла подобрать подходящих слов. Он тоже молчал, видя моё напряжение. Никто лучше Леона не знает, что не стоит трогать меня, когда я не в настроении.
Все два с половиной часа полёта я заставляла себя смотреть на красоты ландшафта за бортом, даже попыталась сделать
Когда мы приземлились в Ингвиле для дозаправки, я думала скоротать время прогулкой по аэровокзалу, но тромский охранник меня тут же остановил и что-то долго и эмоционально объяснял. Леон перевёл, что я транзитный пассажир и без специального разрешения от посольства не имею права уходить из уставленного скамейками сарая, который здесь гордо называют накопителем.
Какой "гостеприимный" аэродром, особенно для аконийцев. Теперь я начинаю понимать всю нелюбовь патриота Макки к нашим восточным соседям.
– Эми, не переживай, – решил подбодрить меня Леон. – Сейчас заправимся, а следующую посадку сделаем на Эблае. Там никто тебе не помешает гулять хоть по аэродрому, хоть за его пределами.
– Что ещё за Эблай?
– Крохотный каменистый островок посреди океана, с которого в Тромделагскую империю не сбежишь. Из него сделали перевалочный пункт для таких вот маломощных ласточек, как моя. Тромские богатеи дозаправляются там, прежде чем лететь на Макенбаи. И мы дозаправимся. Так что, будет тебе место, где можно вдоволь размять ноги.
Наконец, мы продолжили наш полёт. Внизу рябилась морская гладь, солнце сияло за пеленой перистых облаков. Погожий денёк. А в голову почему-то лезут совсем неподходящие мысли:
– Лео, а если что-нибудь случится с монопланом, и мы упадём в море, мы сразу утонем, или умрём ещё раньше от удара о воду?
– Ну, ты нашла, о чём спросить, куколка, – нервно усмехнулся он. – Если вдруг с моей ласточкой что-то произойдёт, что маловероятно, почти исключено, то я скажу тебе так: куколка, вынимай из-под сиденья спасательный жилет, надувай его и готовься к жёсткому приводнению.
Я машинально запустила руку под сидушку и действительно нащупала там комок ткани.
– А мы точно сможем сесть на воду? – всё же спросила я.
– Эми, ты же знаешь, я ведь планерист. Разумеется, я смогу посадить мою раненую ласточку хоть на воду, хоть на землю, хоть на лёд. А пока она будет планировать в восходящих потоках воздуха, я успею передать по радиосвязи сигнал бедствия. Как только окажемся на воде, тут же вылезем в жилетах из кабины и будем ждать, когда за нами приплывёт помощь.
– А если не приплывёт?
– А куда они денутся? Под нами судоходные воды. И пары часов не пройдёт, как мимо проплывёт какой-нибудь танкер.
– А если за эти пару часов нас в воде съедят акулы?
– На случай акул у меня есть ракетница. Отобьёмся.
– Почему же Лориан не отбился?..
Я и вправду до сих пор не могла этого понять. Леон так чётко и складно изложил, что мы будем делать в случае авиакатастрофы, но ведь и Лориан знал все эти
– Куколка, я и сам до сих пор не могу понять, почему Лориан бесследно исчез. У меня только одна догадка, и то маловероятная. Может быть, его самолёт попал в грозовой фронт, молния ударила в двигатель, разрушила фюзеляж, и самолёт камнем упал в океан. Без сомнения, Лориан пытался справиться с управлением до последнего, но ничего не смог сделать. Рация из-за удара молнии вышла из строя. Думаю, Лориан не смог выбраться из кабины, когда самолёт резко пошёл ко дну. Поверь, куколка, он умер быстро, долго не мучился. И теперь он живёт в лучшем из миров. А мы с тобой без всяких приключений долетим до Эблая, а потом и Макенбаи, потому что никакого грозового фронта на горизонте нет.
Верить ли мне его обещаниям? После того, что было на взлётной полосе в Фонтелисе, я уже не могу безоговорочно полагаться на его слова.
До Эблая мы добрались за три часа. Никто здесь и не думал следить за моими перемещениями, и уж тем более, останавливать и не пускать на прогулку за пределами перрона. Островок и вправду оказался крохотным, крохотным настолько, что взлётно-посадочная полоса здесь заканчивалась у самой линии прибоя.
Пока я исследовала побережье, за моей спиной приземлилась пассажирская громадина с тромским флагом на фюзеляже. Мужчины, женщины и даже одна собака тут же высыпали на перрон.
Леон подал знак, что нам пора лететь, и я направилась к моноплану, как вдруг в стороне от меня в гомоне тромцев я отчётливо различила восторженный женский возглас: "Маркиза".
Это обо мне? Вот уж не думала, что меня узнают, да ещё и в таком своеобразном месте. Видимо, камера на шее придала мне максимальную схожесть с тем снимком, что издатель напечатал на титульном листе моего альбома.
– Маркиза Мартельская? Это и вправду вы, миледи?
Ко мне подбежала миниатюрная улыбчивая девушка с непослушными рыжими кудрями и очень редкими для тромки чертами лица, а рядом с ней на поводке вышагивала рыжая собака с закрученным спиралью хвостом.
– Эмеран, просто Эмеран, – смущённо улыбнулась я ей в ответ.
– А я Мия, – с изящным акцентом представилась она и продолжила восторгаться. – Поверить не могу! Вы и в таком месте. Я и не мечтала с вами встретиться. Знаете, меня так впечатлила ваша книга. Папа даже запретил мне лететь на Макенбаи, боится, что я возьму с вас пример и отправлюсь изведывать нехоженые тропы Сарпаля, а там меня обязательно похитят и продадут в гарем.
Тут её пёс ткнулся носом мне в ладонь, настырно заставляя себя погладить. Какой он мягкий и пушистый, почти как один мой знакомый серый пёс. А ведь у этого такие же пронзительные голубые глаза. Наверное, одной с ним тромской породы.