Миледи и притворщик
Шрифт:
Услышав такое, Мортен пришёл в ярость. Он разразился гневной тирадой против Кинифа, что долгие годы назывался другом Стиана, против всей его семейки, что живёт за счёт выгодных контрактов, заключённых с тромцами только при поддержке Вистингов. В ответ Мортен получил ехидное замечание, что Стиан сам виноват в своём плачевном положении и ему не привыкать страдать, потому что он принял решение усыновить ребёнка Сураджа, которого я скоро рожу.
Этого Мортен не забыл и припомнил мне, когда мы вернулись во Флесмер. Шлюхой во всеуслышание он меня, конечно, не называл, но всякий раз норовил задеть и напомнить, что я ветреная женщина, как и все аконийки,
Как выяснилось, после того как в прессе появились заметки о том, что герцогиня Бланшарская уплыла вместе со своим любовником с Сарпаль и больше от неё нет вестей, моя мать инициировала процедуру, по которой меня должны признать без вести пропавшей, а после и умершей. Мой адвокат, что улаживал в это время мои имущественные дела, быстро понял, что к чему, и кинулся защищать мои интересы, особенно после того, как мать попросила суд предоставить ей право как единственной близкой родственнице распоряжаться моими счетами на время моего отсутствия, ведь я якобы до дня своей пропажи на правах наследной герцогини исправно присылала ей ежемесячное жалование и платила по её счетам.
Было множество судов, и все они закончились, когда я приехала в Фонтелис. Я не стала устраивать сцен матери, не стала подавать на неё встречные иски и уличать в мошенничестве. Единственное, что я для неё сделала, так это отправила открытку с указанием времени, когда состоятся похороны Лориана.
На кладбище собрались все авиаторы из его лётного отряда, друзья детства, наши родственники. Его похоронили рядом с отцом в пустовавшей могиле, и за всё время церемонии наша мать даже не посмотрела в мою сторону. Она так самоотверженно скорбела, стоя возле надгробной плиты, что не удосужилась даже поднять на меня заплаканные глаза, не говоря уже о словах благодарности за то, что я вернула останки её любимого сына на родину. Впрочем, я была рада и тому, что она не прогнала меня с кладбища и не обозвала позором рода Бланмартелей.
Вернувшись во Флесмер, я попала в круговорот предпраздничной кутерьмы. Шела, Мия и многочисленные тётушки и кузины Стиана уже заканчивали спешные приготовления к нашей свадьбе. Я была рада, что они хотят ограничиться скромной семейной церемонией в загородной вилле Рольфа Вистинга. Мне не хотелось огласки, ибо к моменту церемонии у меня уже должен будет обозначиться живот, а лишни кривотолки мне совсем не нужны.
Больше полусотни родственников Стиана должны были прибыть на свадьбу, а вот я так и не осмелилась приглашать мать на торжество. Зато во Флесмер приехала моя дорогая кузина Мари – единственная из нашей семьи, кто не чурался моего общества. И ещё из Фонтелиса явился один нежданный гость.
– Макки? Ты-то что здесь делаешь? И зачем камера? А ну-ка убери её от меня. И хватит уже курить.
– Спокойно, герцогиня. Старина Макки выбрался из родных пенатов в стан врага не просто так, а потому что всегда держит своё слово.
– Что? Какое ещё слово? Что ты несё…
– Я же говорил тебе, что
"Последний царь Сарпаля" – именно так вскоре после нашего возвращения прозвали в прессе Стиана. Вернее, после того, как тромские корабли отправились к Запретному острову и вернулись оттуда с полными трюмами беженцев.
Стиан оказался прав: то извержение вулкана, что застали мы, было лишь началом конца. Когда мы вернулись во Флесмер, на острове случился ещё один подземный толчок, после чего разлом в земле стал расползаться на другие части острова, а выходящая на поверхность лава затапливать руины столицы. Корабли прибыли вовремя, как раз в тот момент, когда переполненные лодки маримбельцев отчалили от берега, а теснимые подступающей огненной рекой люди уже кидались на накатывающие волны, оставив всякую надежду спастись.
Тромцы приняли на борт всех оставшихся в живых островитян. Ни Сураджа, ни Муаза среди них не было – первый по слухам сбежал вместе с Нафисой и детьми на первой подвернувшейся лодке и вскоре объявился в Чахучане, а незадачливый сын сахирдинского сатрапа, успевший побыть царём лишь три недели, отчалил вместе со своей свитой с первыми подземными толчками, не дожидаясь нового извержения.
В общем, жители Запретного острова наверняка тысячу раз пожалели о своём выборе и тысячу раз прокляли в сердцах обоих неудавшихся правителей. После гибели родного острова под потоками огня, люди принялись искать себе новое пристанище. Кто-то пожелал сойти на берег Санго, кто-то в портах Чахучана и Ормиля, но большая часть беженцев, несмотря на долгий и мучительный путь через океан, готова была отправиться на север, в Тромделагскую империю.
Когда в порту Флесмера объявилось несколько сотен беженцев из Запретного острова, Стиан не смог молча наблюдать за происходящим, и принялся за дело. Заручившись поддержкой родственников и знакомых, он смог организовать фонд поддержки обездоленных, где беженцам помогали найти кров в сарпальском квартале, кормили горячими обедами, содействовали в получении специальных удостоверений личности и оказывали всяческую правовую помощь, которая так требовалась людям, что нежданно оказались не то, что в другой стране – в другом, непривычном для них мире.
В благодарность за всё, что он делает, беженцы прозвали Стиана последним царём. Они и вправду считали его своим покровителем и патроном. Удивительно, но даже сарпальцы, что покинули родной континент многие годы назад, тоже стали приходить к Стиану с просьбой помочь им и рассудить их по старому закону Великого Сарпа. Так Стиан стал посредником во многих сарпальских спорах и третейским судьёй.
А пока Стиан целыми днями пропадал в сарпальском квартале, решая чужие проблемы, меня больше всего волновало, что у него совсем не остаётся времени для нашего общего дела.
– Я уже проявила все плёнки, напечатала макеты, а ты даже не приступил к написанию рукописи. Издательство, конечно, прислало нам немалый аванс, они даже пообещали войти в наше положение, дождаться, когда у тебя заживёт рука и ты сможешь работать на машинке, но… Давай, я найму тебе секретаря, только не надо затягивать с книгой. Скоро родится малыш, я какое-то время не смогу работать, так что деньги нам очень сильно пригодятся.
– Я всё понимаю, Эмеран, но поверь, я сейчас как никогда чувствую, что мне ещё рано браться за написание рукописи.