Милицейское танго (сборник)

Горчев Дмитрий Анатольевич

Нормальный же человек просто не может не хотеть жить в Москве — так было всегда и всегда так будет. Если бы в Москве с давних пор не было ограничений на прописку и регистрацию, в ней давно бы уже жили все двести пятьдесят миллионов жителей бывшего Советского Союза. Московская прописка всегда была самой лучшей наградой — лучше любого, самого почётного ордена.

Сколько нашествий желающих поселиться в Москве было отбито её жителями! Татары, поляки, французы, немцы — все хотели в ней жить. Орды и полчища. И все отбиты — лишь немногие бежали назад в свои

европы и азии в одних подштанниках, стуча зубами от горя и холода.

Потом, уже в совсем мирное, казалось бы, время, рязанские женские отряды штурмовали Москву в стальных электричках и жадно рвали изо ртов коренных жителей докторскую колбасу и сливочное масло — и их тоже отбили.

И по сей день миллионы приезжих из самых отдалённых краёв света каждую секунду высаживаются на московских вокзалах, аэродромах, идут из Сибири пешком, едут в телегах и тарантасах со своими матрасами, юртами, чумами и саклями. Абитуриенты из Крыжополя, девушки для фабрики звёзд, вебдизайнеры, да кого только нет — все мечтают хотя бы поставить ногу на московскую землю, уцепиться зубами, пустить маленький тоненький корешок.

И это понятно. Во-первых, конечно, культура: театры, музеи, Третьяковская галерея, Мавзолей.

Потом люди — именно потому, что поселиться в Москве всегда было очень непросто, в ней поселялись только самые лучшие и талантливые люди. Где ещё, как не в Москве, можно встретить любимого артиста, писателя или телеведущего вот так запросто — где-нибудь в супермаркете? Стоишь, например, в очереди в кассу, а за тобой пристраивается с тележкой Лолита Милявская или Максим Галкин.

Кроме того, Москва — очень красивый город. Только в нём растут электрические деревья и на каждых двух жителей приходится один эксклюзивный бутик.

Ну и деньги, конечно. Деньги, хотя и не в них счастье, тоже, что ни говори, не самое последнее дело. А через Москву ведь проходит самая толстая в мире денежная труба. Каждый москвич, у которого есть хотя бы десять метров жилплощади, — миллионер. У москвичей вообще нет никаких денег мельче чем тысяча рублей. Они за всё всегда дают тысячную бумажку — за чай, кофе, жетон в метро. Если им вдруг дают сдачу, они очень удивляются: что это ещё за мятые бумажки? А если видят у какого-нибудь приезжего монетку в один рубль, то смеются и просят подарить для коллекции.

Понятно, что такого счастья для всех быть не может. Но не стоит опускать руки. Просто, если хочешь жить в Москве, нужно много работать, ходить в фитнес-центр, к стоматологу, в солярий. И тогда всё получится. Мечты — они иногда сбываются.

Муравьиный Лев

Некоторые думают, что Москва — это Пуп Земли Русской, глубокий и прекрасный. И действительно: вокруг кудрявятся или просто вздымаются холмы, бурчит что-то в глубине, а там, за извилистыми поворотами, прячется Полная Жопа.

Но все это не так — нихуя это не Пуп, а гнездо Муравьиного Льва.

Чуть кто зазевается, проходя мимо,

и тут же скатывается в воронку, прямо ему в пасть. Муравьиный Лев никого мелкого не ест: так, пожуёт и выплюнет. И вот уже бывший прохожий в галстуке, фартуке, каске или в разноцветных перьях занимается углублением и расширением этого гнезда или же просто образует его покатые склоны. И вид у него такой счастливый, что всякий, кто ему не позавидует, тут же получит в рыло.

Но вот зачем Муравьиному Льву такая большая воронка и кого он, в конце концов, собирается туда поймать — это очень интересный вопрос.

Хорошие новости

Люди очень любят новости. Когда нет новостей, кажется, что и жизни тоже никакой нет — всё как вчера, то есть неизвестно, наступил ли он, новый день, или не наступил? Если наступил, то, будьте добры, подайте какие-нибудь сегодняшние новости, неважно какие, но чтобы были не такие, как вчера.

А если их нет? Если вдруг ни с того ни с сего всё в порядке: никто не погиб, нигде ничего не взорвалось, самолёт не разбился, тогда что делать? А ничего тогда делать не нужно, потому что так не бывает: что-нибудь где-нибудь да произошло — народу вон сколько. Это в деревне может целую неделю ничего не случаться, так что даже старухи заскучают: и агроном новый не запил, и Верку разведённую никто не поколотил; а у пяти миллиардов людей что-то обязательно в каждый день произойдёт, какая-нибудь беда: в Китае наводнение, в Сибири оползень, в Африке разбился очередной самолёт Ан-2 с молдавским экипажем.

Раньше, при историческом материализме, новости были все скучные: ну кому, скажите, интересно узнать, что в Алексеевском районе какой-нибудь неизвестной области вспахано две тысячи гектаров зяби под озимые? Хорошо это или плохо? Много это или мало? Нет, такие новости никому не нужны. И где теперь этот исторический материализм?

Хорошая новость обязательно должна быть плохая: такая, чтобы человек, с одной стороны, порадовался, что эта новость случилась не с ним, а с другой стороны, мог бы от всей души посочувствовать.

Когда долго нет по-настоящему хороших плохих новостей, журналисты начинают скучать и придумывать всякую ерунду: про то, как в Алабаме женщина отрезала мужу половой член при помощи ножниц, а потом пришила обратно, маньяка какого-нибудь поселят в ближайшем парке, сочинят басню про то, что Хрущёв был женщиной, или другую какую-нибудь глупость.

Зато когда случается действительно большая неприятность — небоскрёбы в Америке начнут падать или ещё что-нибудь, — все люди, которые занимаются новостями, становятся такими радостными, что даже возникает подозрение, что это они сами и сделали. Ну, чтобы было не скучно. И действительно, никому не скучно: горит, падает — красиво.