Миллениум. Тетралогия.
Шрифт:
Никлас Эрикссон в течение двух недель неоднократно бывал на вилле вместе с другими служащими «Милтон секьюрити». Увядающая певица показалась ему надменной и нелюбезной старухой, которая только удивленно взглянула на него, когда он попробовал ее обаять. Радовалась бы лучше, что кто-то вообще обратил на нее внимание!
Ему было противно смотреть, как лебезит перед ней персонал «Милтон секьюрити», но, разумеется, он ни словом не обмолвился о своих чувствах.
И вот однажды, накануне того дня, когда был пойман поклонник, он делал в доме снимки окон и дверей, которые нужно было укрепить, а двое других сотрудников работали в это время возле небольшого бассейна во дворе
Сделав копии, он вернул оригиналы на место, а затем, выждав несколько месяцев, продал снимки английскому таблоиду. Сделка принесла ему девять тысяч фунтов, и публикация наделала много шума.
Он так и не узнал, какие изыскания тогда произвела Лисбет Саландер, но вскоре после публикации фотографий она явилась к нему домой. Она знала, что это он продал снимки, и пригрозила, что разоблачит его перед Арманским, если он еще когда-нибудь позволит себе нечто подобное. Она бы, конечно, выдала его, если бы у нее были доказательства, но их, по-видимому, не имелось. Однако с этого дня он чувствовал, что она за ним следит. Стоило ему обернуться, как он ловил на себе взгляд ее поросячьих глазок.
Он чувствовал себя загнанным в угол и беспомощным, но не имел другого способа ей отомстить, кроме как подрывать доверие к ней, сплетничая в кофейне. Однако даже этот метод оказался не слишком действенным. Он боялся слишком высовываться, потому что Арманский по каким-то непонятным причинам покровительствовал ей. Никлас Эрикссон ломал себе голову, какая такая зацепка у нее может быть в «Милтон секьюрити» — разве что старый черт Арманский потихоньку ее трахает. Но хотя никто в «Милтон секьюрити» не испытывал теплых чувств к Лисбет Саландер, все побаивались Арманского и потому терпели ее присутствие. Когда она наконец исчезла с глаз, а потом и вовсе перестала работать в фирме, он испытал огромное облегчение.
И вот вдруг открылась возможность отплатить ей за старую обиду, причем без всякого риска. Какие бы обвинения она против него ни выдвинула, ей уже никто не поверит. Даже Арманский подумает, что это говорит патологически больная убийца.
Инспектор криминальной полиции Бублански увидел Ханса Фасте, когда тот выходил из лифта с Боманом и Эрикссоном, присланными из «Милтон секьюрити». Фасте ходил на пропускной пункт, чтобы встретить новых сотрудников. Бублански был не в восторге оттого, что ему придется допустить посторонних к расследованию убийства, но решение было принято через его голову и… Да ладно! Во всяком случае, Боман — настоящий полицейский с большим опытом, а Эрикссон окончил Школу полиции и вряд ли мог оказаться полным идиотом. Бублански жестом позвал всех в конференц-зал.
Охота за Лисбет Саландер шла уже шестые сутки, и пора было подвести первые итоги. Прокурор Экстрём не участвовал в совещании. Группа состояла из инспекторов криминальной полиции Сони Мудиг, Ханса Фасте, Курта Свенссона и Йеркера Хольмберга и была усилена четырьмя сотрудниками сыскного отдела уголовной полиции Швеции. Бублански начал с того, что представил собравшимся
— Я давно уже не бывал в этом здании, но некоторые тут знают меня и помнят, что, до того как уйти в частную фирму, я много лет проработал полицейским. Причина, почему мы находимся здесь, состоит в том, что Саландер несколько лет работала у нас и на нас ложится определенная ответственность. В полученном нами задании говорится, что мы должны способствовать скорейшей поимке Саландер. Мы можем оказать в этом помощь благодаря тому, что кое-что знаем о ней как о личности. Так что мы пришли не для того, чтобы путаться у вас под ногами и мешать следствию.
— Как складывались ее отношения с другими сотрудниками? — спросил Фасте.
— Нельзя сказать, чтобы она вызывала к себе большую симпатию, — ответил Никлас Эрикссон и сразу умолк, остановленный поднятой рукой инспектора Бублански:
— Нам предстоит еще много раз подробно обсуждать разные вопросы на наших встречах. Но давайте делать это по порядку, чтобы все было ясно и понятно. После этого совещания вы двое пойдете к прокурору Экстрёму и дадите подписку о неразглашении. А сейчас мы начнем с доклада Сони.
— Результаты пока весьма неутешительные. Начало было очень успешным: уже спустя несколько часов после убийства нам удалось установить личность Саландер. Мы нашли адрес квартиры, где она живет, по крайней мере, мы так считали. Но дальше — никаких следов. Мы получили тринадцать сообщений о том, что ее будто бы где-то видели, но все они оказались ложными. Она словно испарилась.
— Это довольно странно, — заметил Курт Свенссон. — Внешность у нее приметная, есть татуировки. Казалось бы, ее не так уж и трудно найти.
— Вчера полиция Уппсалы получила сигнал и тотчас же выступила по тревоге. Они окружили и до смерти перепугали четырнадцатилетнего мальчика, похожего на Саландер. Родители были очень возмущены.
— Думаю, дело осложняется тем, что нам приходится искать человека, похожего на четырнадцатилетнего подростка. Она может раствориться в толпе молодежи.
— Все-таки при том внимании, которое привлекли к этому делу средства массовой информации, кто-то же наверняка должен был что-то заметить, — возразил Свенссон. — На этой неделе ее фотография появится в рубрике «Разыскивается», так что, глядишь, и всплывет что-то новенькое.
— Как-то не верится, если вспомнить, что ее портрет и так уже появлялся на первой странице всех шведских газет, — сказал Ханс Фасте.
— Из чего следует, что нам надо хорошенько подумать, — заметил Бублански. — Может быть, ей удалось выехать за границу, но, вероятнее всего, она где-то затаилась и выжидает.
Боман поднял руку. Бублански кивнул, приглашая его говорить.
— Согласно нашим сведениям о ней, она не склонна к саморазрушительным поступкам. У нее стратегический ум, так что она планирует свои шаги и не делает ничего, не проанализировав заранее возможные последствия. По крайней мере, так считает Драган Арманский.
— Такого же мнения психиатр, который ее лечил. Не будем торопиться с характеристикой, — сказал Бублански. — Рано или поздно ей придется предпринять какие-то действия. Скажи, Йеркер, какими она располагает средствами?
— Тут как раз есть для вас кое-что интересное, — ответил Хольмберг. — Вот уже несколько лет у нее существует счет в Торговом банке. За эти деньги она отчитывается в налоговой декларации. Вернее сказать, за них отчитывался адвокат Бьюрман. Год тому назад на этом счету было около ста тысяч крон. Осенью две тысячи третьего года она сняла всю сумму целиком.