Миллениум. Тетралогия.
Шрифт:
Затем Микаэль совершил ошибку.
Он решительно заявил, что настоящий виновник тройного убийства, по имени Рональд Нидерман, который устроен, как бронебойный робот и страдает врожденной анальгезией, в данный момент сидит связанным в канаве по дороге на Носсебру. Микаэль описал, где именно можно найти Нидермана, и порекомендовал полиции мобилизовать для его ареста взвод спецназа. Польссон спросил, каким образом Нидерман оказался в канаве, и Микаэль честно признался, что сам поместил его туда под угрозой применения оружия.
— Оружия? — заинтересовался комиссар Польссон.
К этому времени Микаэль уже
Однако это привело к тому, что Польссон с ходу арестовал Микаэля Блумквиста за незаконное ношение оружия, а затем велел полицейским Торстенссону и Андерссону отправиться к указанному Микаэлем месту и проверить правдивость его слов — действительно ли в канаве сидит человек, привязанный к дорожному знаку «Осторожно, лоси». В случае если все подтвердится, полицейским предписывалось надеть на мужчину наручники и доставить его на хутор Госсеберга.
Микаэль немедленно запротестовал, объяснив, что Рональд Нидерман — не тот человек, которого можно запросто арестовать и снабдить наручниками, он — смертельно опасный убийца. Но и эти протесты Микаэля Польссон предпочел проигнорировать, и усталость взяла свое. Микаэль назвал Польссона безграмотным кретином и закричал, что Торстенссон с Андерссоном должны наплевать на его распоряжения и вызвать подкрепление, иначе они упустят Рональда Нидермана.
Эта вспышка привела к тому, что Микаэля самого заковали в наручники и поместили на заднее сиденье комиссарской машины Польссона, откуда он, чертыхаясь, наблюдал отъезд Торстенссона с Андерссоном. Единственным светлым моментом было то, что Лисбет Саландер внесли в вертолет, который уже исчез над верхушками деревьев по направлению к Сальгренской больнице. Микаэль ощущал полную беспомощность, не имел никакой информации и мог лишь надеяться, что Лисбет попадет в руки умелых врачей.
Доктор Андерс Юнассон сделал два глубоких разреза, до самой черепной кости, и отогнул кожу вокруг входного отверстия, зафиксировав их с помощью зажимов. Операционная сестра осторожно ввела отсос для удаления крови. Затем наступил сложный момент — для расширения отверстия в черепной кости пришлось использовать бор. Процедура проходила нервирующе медленно.
В конце концов Юнассон получил достаточно большое отверстие для того, чтобы подобраться к мозгу Лисбет Саландер. Он осторожно ввел в мозг зонд и на несколько миллиметров раздвинул канал раны. Затем, используя еще более тонкий зонд, нащупал пулю. На рентгеновском снимке было видно, что пуля развернулась и лежит к каналу под углом сорок пять градусов. Тем же зондом Юнассон стал осторожно подталкивать конец пули, и после серии неудачных попыток ему удалось ее немного приподнять и развернуть в нужном направлении.
После этого он ввел в рану тонкий пинцет с рифлеными губками, крепко зажал основание пули и захватил ее целиком, затем потянул пинцет вертикально
— Промойте, — сказал он, и его распоряжение незамедлительно выполнили.
Бросив взгляд на ЭКГ, он отметил, что сердце пациентки по-прежнему работает нормально.
— Пинцет.
Юнассон опустил пониже мощную лупу висячего штатива и сосредоточил внимание на открытой поверхности раны.
— Осторожно, — предостерег профессор Фрэнк Эллис.
В течение следующих сорока пяти минут Андерс Юнассон извлек с поверхности вокруг входного отверстия не менее тридцати двух мелких осколков кости. Самый мелкий из них невооруженным глазом был почти не виден.
Пока Микаэль раздраженно пытался вытащить из нагрудного кармана телефон, что в наручниках оказалось задачей непосильной, в Госсебергу прибыло еще несколько машин с полицейскими и техническим персоналом. Комиссар Польссон направил прибывших фиксировать технические доказательства в дровяном сарае и производить подробный обыск в жилом доме, где было найдено несколько единиц оружия. Микаэль безропотно следил за их действиями со своего наблюдательного пункта — заднего сиденья машины Польссона.
Только примерно через час до руководителя операции, похоже, дошло, что полицейские Торстенссон и Андерссон, посланные арестовать Рональда Нидермана, еще не вернулись с задания. Он вдруг принял озадаченный вид и забрал Микаэля на кухню, где вновь попросил его описать дорогу.
Микаэль закрыл глаза.
Он все еще сидел на кухне вместе с Польссоном, когда поступил доклад от пикетчиков, посланных в помощь Торстенссону с Андерссоном. Полицейского Гуннара Андерссона обнаружили мертвым, со свернутой шеей. Его коллега Фредрик Торстенссон был жив, но жестоко избит. Обоих нашли в канаве возле дорожного знака «Осторожно, лоси». Их табельное оружие и полицейская машина исчезли.
Ситуация, до того в какой-то степени комиссару Тумасу Польссону понятная, вдруг вылилась в необходимость разбираться с убийством полицейского и побегом вооруженного головореза.
— Идиот, — повторил Микаэль Блумквист.
— Оскорбления в адрес полицейского делу не помогут.
— В этом отношении мы сходимся. Но я засажу тебя за должностные ошибки с таким шумом, что мало не покажется. И прежде чем я с тобой окончательно разберусь, ты во всех газетах страны будешь красоваться в качестве самого тупого полицейского Швеции.
Угроза быть выставленным на публичное осмеяние наконец подействовала на Тумаса Польссона — он занервничал.
— Что ты предлагаешь?
— Я требую, чтобы ты позвонил в Стокгольм инспектору Яну Бублански. Немедленно.
Когда зазвонил мобильный телефон, поставленный на зарядку в другом углу спальни, инспектор уголовной полиции Соня Мудиг вздрогнула и проснулась. Посмотрев на стоящий на ночном столике будильник, она с отчаянием отметила, что еще только начало пятого утра. Потом она взглянула на продолжавшего мирно храпеть мужа — он способен проспать артобстрел, даже ухом не поведя. Соня выбралась из постели и нащупала нужную кнопку на телефоне.