Миллиардер под прикрытием

Эшенден Джеки

Он не двигался, просто смотрел на нее, и она знала, что не скорость и не внезапность помешали ему схватить ее за руку, когда она схватила пистолет. Он позволил ей взять его.

– Ты собираешься застрелить меня, детка?
– его голос был мягким, полным той грубости, которую она любила. Но и холодным тоже.

– Я тебе не верю, - ее сердце билось слишком быстро, а рука дрожала, но она держала пистолет направленным прямо на него.
– Я не верю.

– Но это правда. И я думаю, ты знаешь, что

я говорю правду.

– Ты не можешь убить его, Вульф. Я тебе не позволю.

– И как? Ты собираешься остановить меня?

Она с трудом перевела дыхание.

– Да, если придется.

– Но почему? Что он сделал для тебя, кроме как использовал?

Слезы наполнили ее глаза, и она с трудом сморгнула их.

– Я знаю. Но это не значит, что он заслуживает смерти, и уж точно не значит, что ты должен быть тем, кто его убьет.

Вульф склонил голову набок.

– Неужели? Как ты думаешь, для чего я тренировался всю свою гребаную жизнь? Я папино оружие. И моя цель - де Сантис. Так было всегда.

– Всегда…

Она судорожно вздохнула, ее желудок сжался.

– Ч-Что? Но я думала, что ты должен была быть ближе к папе. Чтобы узнать какие-то секреты…

– Да, и это тоже. А потом, когда придет время, я должен нанести решающий удар, - говоря это, он поднял руку, указывая на нее пальцами, изображая прицеливание пистолета и нажатие на спусковой крючок.

Ее горло сжалось, а рука продолжала дрожать. Теперь он выглядел таким холодным, таким отстраненным. Не тот теплый, ласковый мужчина, который прикасался к ней в спальне, а кто-то другой. Кто-то жесткий. Неумолим, как судья.

Он – морской котик. Вот как он выглядит, когда идет на войну.

Осознание всего сильно ударило ее, словно она никогда полностью не понимала этого прежде. Потому что, конечно же, он был элитным воином. Он делал вещи, которые она даже представить себе не могла. Жесткие, жестокие вещи. Убивал, чтобы защитить свою страну, свою команду. И теперь он собирался убить ее отца, чтобы защитить свою семью.

Семья всегда была важна для Вульфа. Как она могла забыть об этом?

– Я не могу позволить тебе это сделать, - выдавила она, скорее хрипло, чем как-либо еще.
– Это не война, что бы ты ни думал, и ты не судья, не присяжный и не палач. Ты не можешь решать такие вещи. И ты, конечно, не можешь взять чью-то жизнь, просто как месть за кого-то, кого ты даже не знал.

Вульф ничего не говорил в течение длительного времени. Затем очень медленно наклонился вперед, протягивая палец к пистолету в ее руке. Она напряглась, готовая нажать на курок, хотя и знала, что это бесполезно.

Но все, что он сделал, это щелкнул что-то на прикладе, а затем снова откинулся назад, слегка приподняв уголок рта.

– Предохранитель, -

пробормотал он.
– Теперь ты можешь пристрелить меня.

Боже. Значит, все это время он был на предохранителе.

Она чувствовала себя дурой, но не опустила пистолет. Это было слишком важно. Это была жизнь ее отца.

– И ты ошибаешься, - продолжал он, не отрывая взгляда.
– Я знал своего отца.

Нет, он должно быть лгал. В этом не было никакого смысла.

– Но ты сказал мне, что твой отец умер.

– Да. Но не раньше, чем я родился.

– Нет, - безучастно ответила она.
– Ты сказал мне, что твой отец умер, и твоей матери пришлось отдать тебя. И что ты был усыновлен Ноем Тейтом.

– Да и это все правда.

– Как это может быть правдой? Только если твой отец был жив?

Выражение его лица было напряженным, что-то блестело в его глазах, чего она не понимала.

– Потому что Ной Тейт был моим отцом. Моим настоящим отцом.

* * *

Лицо Оливии было мертвенно-бледным, рука дрожала, дуло пистолета плясало в руке. Господи, возможно, снять предохранитель было глупой идеей. Ее трясло так сильно, что она, вероятно, нажала бы на курок по ошибке и в конечном итоге застрелила бы его.

У тебя есть желание умереть?

Может, так оно и было. Может, он просто хотел дать ей возможность остановить его, пока она могла. Или, по крайней мере, почувствовать, что она могла бы остановить его.

Но она не станет спускать курок. Она не была убийцей.

В отличие от него самого.

– Он не может быть твоим настоящим отцом, - в ее голосе прозвучал шок.
– Ты сказал мне, что он усыновил тебя и остальных твоих братьев, потому что не мог иметь детей.

– У него было низкое количество сперматозоидов, когда он был молод, и оно постепенно уменьшалось, пока он становился старше. Но этого было достаточно, чтобы дать ему одного ребенка.

Она покачала головой.

– Тебя усыновили. Ты говорил мне...

– Моя мама ушла от папы до того, как они узнали, что она беременна. Он узнал об этом только тогда, когда меня отдали в дом мальчиков, а его имя было указано как имя моего отца.

– Я ничего не понимаю. Тогда зачем ты притворялся, что он твой приемный отец?

– А ты как думаешь? Из-за Чезаре. Из-за угрозы, которую он представлял. Папа никогда никому не мог сказать, что я его настоящий сын, потому что он пытался защитить меня.

– Нет, - повторила она, продолжая качать головой, как будто это само по себе отрицало все, что он сказал.
– Он не хотел тебя защищать. Он бил тебя, Вульф. Я знаю. Я видела синяки на твоем лице.