Миллион черных роз
Шрифт:
— Мы с Валерией Борисовной как-нибудь сами разберемся, — отшила коллегу наглая примадонна.
— Не разберетесь, — мстительно прошипела Гаяне, — Валерию Борисовну только что убили.
— Вот как? — только и смогла вымолвить Лола. — Что это вы обе несете? Совсем от зависти помешались?
— В данном случае они говорят правду, — вмешался комик Задунайский, — Валерию Борисовну действительно только что нашли убитой — там… — он неопределенно махнул рукой в сторону служебных помещений.
— Чушь какая! — нервно воскликнула Лола. — Кому это, интересно, понадобилось ее убивать?
— Вам
— Я вовсе никому не жаловалась, — с металлом в голосе произнесла Лола, — уж вы-то последний человек, с кем бы я стала обсуждать свои, как вы изволили выразиться, особые отношения с мадам Кликунец. Другое дело, что вы бесконечно подслушиваете под чужими дверями, а потом сладострастно разносите по театру сплетни, причем нагло искажаете информацию.
— Ты с кем это говоришь в таком тоне? — взвизгнула Штукина, а рослая Гаяне придвинулась поближе, чтобы защитить свою мелкую подругу.
Но Лола ничуть не испугалась, она, наоборот, еще больше разозлилась.
— Шныряешь везде, как помойная крыса, а потом закладываешь всех как… Павлик Морозов!
— Я? — возмущенно заорала Штукина. — Я — Павлик Морозов?
— Эта роль просто создана для тебя! — подтвердила Лола.
— Прекратите вы обе! — приказал появившийся Главный. — Совесть имели бы! Там человека убили, а они грызутся! Помолчали бы!
— Вы правы, — Лола резко сбавила тон, — извините меня, Олег Игоревич. Я выйду, покурю…
— Убийцу всегда тянет на место своего преступления! — прошипела ей вслед Штукина трагическим полушепотом, но, наткнувшись на злобный взгляд Главного, осеклась на полуслове и даже закашлялась.
«Что происходит? — думала Лола, а ноги в это время сами несли ее в то злополучное место, где лежал труп Валерии Борисовны Кликунец. — Кому понадобилось убивать эту нетрадиционную мадам?»
Она вспомнила, как воскликнула недавно в сердцах, что так бы и убила эту стерву приставучую, имея в виду доставшую ее Валерию, но, во-первых, на самом деле Лола так вовсе не думала. Не настолько уж мешала ей Валерия, чтобы ее действительно убивать! А чего не скажет человек в сердцах!
И, во-вторых, сказала она это в приватном разговоре с Леней Маркизом, так что в театре про это никто не мог знать. Но факт остается фактом: единственный человек в театре, которому Валерия мешала жить — это она, Лола. И уж полиция-то узнает об этом факте в первую очередь, дорогие коллеги позаботятся.
Лола не знала, каким образом убита мадам Кликунец.
«Я слишком много лишнего наболтала, — грустно констатировала она, — вместо того, чтобы ставить на место стерву Лизку, нужно было расспросить у остальных, в каком виде нашли Валерию Борисовну. Но, раз эти две гиены местного разлива так на меня набросились, то следует сразу же исключить предположение о несчастном случае. Вряд ли Валерия свалилась в люк и сломала себе шею или нечаянно задушила сама себя театральным занавесом».
«Если это убийство, то обязательно будет следствие, — текли дальше безрадостные мысли, —
Вспомнив про Маркиза, Лола даже остановилась на месте. Ведь Ленька обещал ей разобраться с Валерией! Неужели это он постарался? Но нет, Маркиз ненавидит насилие во всех его проявлениях, уж Лоле-то это отлично известно. И потом такое решение вопроса вовсе не в Ленькином духе. Он придумал бы что-то более остроумное. И самое главное — Лола знала, что Маркизу в последнее время некогда было заниматься ничьими делами, кроме своих собственных. Стало быть, это кто-то посторонний подсуропил убийство. А у Лолы теперь будут неприятности.
Неприятности эти возникли в театре в образе бригады ментов самого грозного вида. Когда Лола подошла к винтовой лестнице, намереваясь подняться и на всякий случай взглянуть на убитую — мало ли как там дело повернется, лишняя информация никогда не помешает, — ее остановил молодой парень в полицейской форме, сказав, что наверх нельзя и что шла бы Лола к остальным артистам, с них сейчас будут снимать показания. И желательно документики представить для ознакомления.
«Начинается!» — встревоженно подумала Лола.
По дороге к остальным она уединилась в уголке, чтобы позвонить Маркизу. Следовало предупредить его о случившемся в театре. По домашнему телефону никто не брал трубку, мобильник сообщил мелодичным женским голосом, что аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия. Лола выругалась вполголоса и спрятала трубку в сумочку.
Труппа испуганно сбилась на сцене в стадо и молча ожидала снятия показаний, как овцы ждут сезонной стрижки или чего-нибудь похуже.
— Вы что тут делаете? — раздался голос откуда-то сверху над Лолой и рядом остановились ботинки размера приблизительно сорок пятого, а может, и больше, если больший размер обуви бывает.
Она подняла глаза и где-то далеко наверху увидела кудрявую голову.
— Вот, покурить хотела… разве нельзя?
— Вы кто? — он глядел поверх Лолиной головы на афишу «Двенадцатой ночи», висевшую на стене. — Вы…
— Ольга Чижова, я играю в этой пьесе Виолу.
Она тут же рассердилась на себя: для чего ему знать ее роли, он небось и Шекспира никогда не читал!
— Капитан Сойка, — представился кудрявый великан, — пройдите, пожалуйста, к остальным, мешаете работать.
Лола вздохнула и полезла на сцену.
— Шурик! — прогрохотал над головой капитан. — Давай сюда уборщицу!
На сцене мигом нарисовался такой маленький, подвижный коренастый тип. Уверенно и твердо ставя чуть косолапые ноги, он проворно вклинился между артистами, отделил от них тетю Клаву, как умная кавказская овчарка отделяет от отары нужную овцу, и повел на заклание — то есть на снятие показаний. Тетя Клава, впрочем, не в пример овце, шла довольно бойко и победно оглядывалась на остальных — вот ведь, какая ей выпала честь, раньше Главного вызвали!