Миллион

Элен сидела за барной стойкой и пила кофе. В баре «Прощай, оружие!» было немноголюдно. Приглушённый желтый свет мягко ложился на людей, тарелки с едой, стаканы и деревянные столики. В зале негромко играла музыка, слышался стук приборов о тарелки, чоканье рюмок и разговоры. Бармен, Дэйв Боунс, мужчина средних лет с пивным пузиком и лысиной на голове, занимался обычным делом – протирал

стаканы, поднимая их над собой и проверяя светом на пятна. Орудовал он знатно измученным полотенцем, нужно отдать должное – чистым.

Когда Элен пришла сюда, первые двадцать минут пролетели для неё почти незаметно, но потом время начало замедляться и сейчас уже шло, еле-еле волоча ноги. Берта Бенкинс, подруга Элен, обещала прийти в бар в 19:30, но на часах уже было 20:07, а её до сих пор не было.

«Всякое могло случиться, – думала про себя Элен, – может быть, она что-то забыла или с ней снова произошла какая-нибудь история».

Берта была кареглазой блондинкой с идеальной фигурой и выразительными тёмными бровями. У неё были изящные тонкие руки с длинными ногтями, всегда накрашенные в рубиновый цвет, что, кстати, очень шло ей. Берта имела много поклонников и потому, очень хорошо разбиралась в мужчинах.

В отличие от меня. У меня никогда не было мужчины. Конечно, в школе за мной ухаживали парни, и в колледже была парочка, но это не считается, ведь наши отношения с ними длились недолго. Должно быть, дело во мне. Что сравнивать, конечно, я была не так хороша, как Берта.

Она учила меня всему: как правильно одеваться, краситься, как говорить с мужчинами. И я верила, что скоро у меня тоже появится мужчина. Сегодня мы должны были пойти на «охоту», как говорила Берта, начиная с «Прощай, оружие!», а после продолжив поиски в «Лимонаде» или «Крекке», но наш план, как корабль с пробоинами, пока неумолимо шёл ко дну. Во-первых, не было Берты. Во-вторых, в «Прощай, оружие!» сегодня было очень мало людей. Да и те, кто были, совсем не подходили на роль «жертв» для нашей «охоты».

В конце зала, недалеко от туалета, сидели двое немолодых мужчин и, ведя душевный разговор, выпивали, закусывая мясной нарезкой с хлебом. Недалеко от них, сидел старик в очках

и, разложив газету почти на весь стол, решал кроссворд. Он постоянно поднимал голову вверх и открывал рот – думал. У входа расположилась влюблённая парочка, которая, уже давным-давно выпив свой латте, держалась за руки, о чём-то мило воркуя.

Столики, которые занимали эти пятеро, были самыми удобными. Они были прямоугольными и находились возле стены напротив бара. С двух сторон их сжимали диваны, а друг от друга отделяли деревянные стенки, которые создавали ощущение приватности. Остальные столы, не такие большие и имеющие форму круга, стояли тут и там по залу.

Из дамской комнаты вышла молодая девушка с длинными чёрными волосами, в юбке, едва доходящей до середины бедра, чёрных колготках и такой же водолазке. Стуча каблуками по полу, она прошла и села за свободный «удобный» столик. Достав из сумочки пудреницу, девушка стала прихорашиваться. Выглядела она хоть и вульгарно, но привлекательно.

Вот какие женщины нравятся мужчинам, а не такие, как я. У меня не длинные русые волосы и невыразительные зелёные глаза. Короткие ноги и маленькая грудь. Сегодня на мне были синие джинсы, белая рубашка и голубой свитер, серебряный кулончик с маленьким белым камнем довершал мой образ. Мне не нравилось, как я одеваюсь, хотя сейчас я выглядела определённо лучше, чем до советов Берты.

Кофе закончился, и я, переливая каплю из одной стороны в другую, посмотрела на часы.

20:15.

«Ещё… десять минут, и я уйду, – твёрдо решила я, – ну, может, двадцать…»

Наверное, у Берты что-то случилось. Не удивительно. С ней постоянно что-то происходит. Недавно она шла по Централ-стрит, возле неё остановилась машина, и совершенно неизвестный мужчина, осыпав её комплиментами, пригласил в ресторан, но Берта отказалась, потому что тогда у неё уже был парень. В другой раз мы сидели в «Ла-Манше», к ней подошел мужчина в шикарном чёрном костюме, с такими же усами, широким лбом и предложил оплатить ей ужин и прокатить на яхте. И в тот раз она согласилась, и мне пришлось ехать домой одной.

Конец ознакомительного фрагмента.