Миллионер под прикрытием

Ривера Полина

— Собираюсь уходить, - произношу холодно.

Адель вытирает влажные от спермы бедра полотенцем и забирает из моих рук порванный презерватив. Почему-то сейчас меня это мало волнует. Вообще, не парит, если быть честным.

— Останься, пожалуйста. Яша... Мне было так хорошо. Останься до утра.

Смотреть на нее не могу. Сучка и лживая шлюха... Сколько таких, как я она одурачила?

Возвращаюсь в ванную и подбираю с пола одежду. Пока она прыгает возле меня голая, одеваюсь.

Майка, штаны, носки уродские... Крышка мусорного

ведра громко клацает, когда она выбрасывает использованную резинку. И во мне сейчас что-то рвется и умирает...

Я боюсь оставаться, верите?

Смотреть на нее боюсь...

— Что случилось, Яш? Я обидела чем-то? Плохо было или...

— Ты хотела со мной переспать?
– спрашиваю, натягивая страшные, растоптанные сандалии деда

Федора.

Она голая, лохматая, с искусанными губами и засосами на шее, красными, растертыми сосками...

И я — франт в сандалиях и с непомерным чувством гордости.

— Хотела. Оставайся до утра.

— Зачем? Ты же сняла нас на видео, Адель? Твоя подруга все видела, так что... Спор ты выиграла.

На что хоть спорили? — шевелю бескровными губами я.

— Ты... ты все не так понял. Яша, прости меня.

По ее лицу текут слезы. Она закрывает лицо ладонями и надрывно всхлипывает. Качает головой и рвано шепчет:

— П-прости, пожалуйста. Я... Я не хотела.

— Хотела, Адель. Для тебя такие, как я - игрушка. Отребье - жалкое и недостойное.

Надеюсь, предмет спора того стоил.

Толкаю дверь и выхожу в темноту подъезда. Срочно нужен душ и чистая постель... Уже на улице вынимаю смартфон и звоню Игнату. Чертова рубашка дедули осталась у Адель. Но, кажется, сегодня я потерял не только ее...

7.

Лев.

Я словно весь пропитался ею.. Сладким и терпким ароматом сирени, нежностью и беспробудной тоской... Пожалуй, никогда еще, исступленно оттрахав девчонку, я не чувствовал себя так паршиво. Грязным и использованным, словно наизнанку вывернутым...

Интересно, какими мы вышли на видео? Адель отправила его подруге, а та посмеялась над глупым тюфяком? А, может, эта Мариша прямо сейчас едет к ней с бутылкой вина отпраздновать победу?

Как же тошно, блять... Жадно вдыхаю ароматный, летний воздух, пытаясь очистить, легкие от ее запаха. Брожу по дорожке сквера, украдкой посматривая на ее окна...

Интересно, спит ли Игнат? Нужно ли мне сейчас к нему ехать? Вымученно вздыхаю и опускаюсь на лавку, скрытую в тени деревьев.

— Привет, брат. Могу приехать к тебе? К вам... Женька не будет против?

— Привет, Яша, - тотчас прикалывается он.
– Мышонок, к нам хочет приехать Левушка.

То есть Яша. Ты как? Согласна принять тайного агента на ночь?

Улыбаюсь, когда слышу ее громкое «да». Женечка еще что-то про пирог с орехами добавляет, но я уже прощаюсь с ‘братом и вызываю такси бизнес-класса.

Водитель

в белоснежной рубашке и черном костюме обходит блестящий Мерс и, пристально оглядев меня, распахивает заднюю пассажирскую дверь.

Опускаюсь в пахнущее кожей кресло, отмечая, что сандалии деда Федора безумно, удобные...

Я знаю, что спрошу у Игната... Он увидел свою жену сквозь слои дурацкой одежды. Её —

настоящую. Ему было все равно, как она выглядит... Знаете, как он любит ее? А я один из первых, кто это заметил. Его пылающий страстью и нежностью взгляд, задумчивость, странную, чудаковатую улыбку на лице...

Пожалуй, это обстоятельство здорово исказило мое восприятие...

В реальности чудиков не любят... Смеются над ними, пользуются их простодушием...

Такси паркуется возле подъезда квартиры Игната. В обшарпанной, деревянной беседке, облитой серебристым светом луны, смеются подростки. Кто-то бренчит на гитаре, а струйки сигаретного дыма устремляются ввысь.

Стреляю сигарету у парней и сажусь на лавку. Зябко потираю озябшие плечи, вспоминая оставленную у Адель рубашку - сейчас бы она пришлась кстати.

Интересно, что она сделала с ней? Наверное, выкинула? И постельное белье тоже – по совету подруги...

— Ну и вонь, - вздыхает Игнат, похлопывая меня по плечу.
– Зачем курил? Мать узнает, мне голову открутит - не тебе. Входи.

— Я давно не задыхаюсь, брат. И... хватит вспоминать про мою сомнительную астму.

— Не бухти, Яша...

— Вот сука... Если бы не Женечка, я тебе вмазал.

— Идем чай пить. Женька такой пирог испекла... Ммм...

Женька встречает нас в кухне. Наливает ароматный чай в чашки, режет на кусочки сочащийся начинкой из грецких орехов и патоки пирог, и убегает, сославшись на срочные дела.

У меня сердце щемит от нежности, когда я вижу устремленный на жену взгляд брата...

Интересно, кто-то будет ТАК смотреть на меня? Или я на кого-то?

— Я переспал с ней, - выпаливаю неожиданно.

— Что?
– прокашливается Игнат, едва не подавившись чаем.
– Ты с ума сошел? Тебя туда для чего внедрили? Мы должны выиграть тендер. Госзаказ на пошив формы для...

— Она не знает кто я. Так что не волнуйся.

— То есть она с тобой.

Лева... то есть Яша, выкладывай все, как есть.

Жую Женькин пирог и неторопливо пью чай. Не только же ему надо мной издеваться?

Пусть потерпит, помучается...

— Ну!
– орет Игнат.

— Тихо, брат. Скоро ты станешь папой, учись быть терпеливым и спокойным как удав.

— Левка, я тебя прибью, но позже. Ты же не просто так приехал? Запала она в душу, да?

Выглядишь стремно.

— Старая майка, синие носки и штаны, больше смахивающие на тюремную робу. Да, блять, я выгляжу стремно.

— Я не про одежду. Глаза потухшие. Словно тебя заставили, принудили к чему-то...