Миллионер
Шрифт:
– А где кнопка?
– пошутил я.
– Какая, - удивилась, - кнопка?
Я напомнил, мол, та самая, на которую можно нажать пальчиком и сбить с чистого небосклона ВБ хотя бы несколько сотенок с мордастеньким, но выдающимся государственным деятелем USA.
Девушка доброжелательно улыбнулась мне, как миленькая медсестра больному, разбитому параличом, и указала на телефон:
– Вот ваша кнопочка, Слава.
– Не понял?
– вскинулся я.
– Анатолий, вы свободны?
– обратилась моя спутница к скромному клерку, скучающему за соседним столом.
– Будьте добры, Кожевников, азы нашего дела нашему новому игроку, - указала
– Здесь номер брокера и пароль, - услышал странные слова.
А, услышав, хотел от возмущения клацнуть челюстью, мол, что за дела, господа, пинаете меня друг дружке, будто кожаный мяч, да Мая уже удалялась прочь.
Боже, как она удалялась! Гордо и независимо она удалялась. А фигурная её попа, обтянутая в узкую юбку, вызывала такие положительные чувства, что я почувствовал необычный прилив сил во всех своих членах.
О, дайте-дайте мне точку опоры, - и я переверну мир вверх тормашками! Все! Первый миллион ($) трачу исключительно на солнечный ветер по имени Мая. Покупаю яхту с парусиновыми парусами и скрипучими бортами, чтобы вместе с весенней возлюбленной рвануть в южные широты Тихого океана, где в синей синьке робеют коралловые острова...
– Слюни подбери-ка, - добрый совет возвращает меня в банальный и пыльный мирок, в коем, если и дуют ветры, то фальшивые - из кондиционеров.
– Уф, - говорю я, - жарко у вас.
– Нормально у нас, - понимающе ухмыляется Анатолий Кожевников.
– Не ты первый, не ты последний, - продолжает со значением.
– Ты о чем?
– раздражаюсь.
– Я об игре, - уходит от темы, меня волнующей.
– Сколько на твоем счете?
– Десять, - рявкаю я.
– Это хорошо, - садится за мой стол с невозмутимым бесцветным лицом кастрата, включает ПК - и пока компьютерная машина загружается, я борюсь с желанием взъерошить белесый чубчик своему оппоненту.
Ну, не нравятся мне такие бледные юноши - их внутренняя суть бескровна, как может быть бескровна только спирохета, ползающая по кишечным каналам жизнерадостного покамест человека.
Бледные люди не способны на душевный порыв, способный закружить их в безумном танце расточительства.
Они не будут рвать волосы на голове во гневе, узнав, что жена ушла к другому; наоборот, они будут тихо радоваться такой неожиданной удаче и делить серебренные столовые ложки, вилки и прочее трухлявое барахло.
Когда они совокупляются, то совершают это с арктической стыдливостью и в кромешной тьме, чтобы не дай бог страстная снегурочка не увидела воочию его одиннадцатисантиметровую сосулю.
Они не играют в азартные игры, а если это таки делают, то испытывают нечеловеческие муки, скрывая их за маской полярного безразличия.
– Вот, пожалуйста, - проговорил такой вот "полярник", указывая на экран дисплея, где высветился знакомый мне график, похожий вершинами и впадинами то ли на кардиограмму загибающего в дугу сердечника, то ли на великолепные алтайские отроги.
– Благодарю, - буркнул я, стараясь придать лицу неглупое выражение.
– Пока не за что, - ответил невозмутимый "педагог" и принялся объяснять, что моя главная и единственная задача следить за движением этого графика, чтобы в минуту счастливого прозрения совершить выгодную сделку.
– Счастливого прозрения - это как?
– поинтересовался со сдержанностью зоопаркового орангутанга, перед которым так любит толпиться шумная толпа странных двуногих тварей.
–
– И поднял трубку телефона без наборного диска.
– Первая проверка. Номер, - глянул на бумажный листочек, - сто семнадцатый. Пароль: "Братск". Да. Спасибо, - опустив трубку, снизошел к объяснению: оказывается, каждый трейдер, хозяин счета, имеет прямую связь со "своим" брокером, находящимся в Банке; именно через этого брокерного человечка и заключаются все валютные сделки.
– Твой номер: 117. Пароль меняется каждую неделю. Называешь номер, пароль и, пожалуйста... начинаешь работать по котировкам.
– А на хрена, - удивился я, - этот брокер?
– Законы писаны выше, - поднял глаза к потолку мой новый друг.
– Есть такие дилинговые центры брокеров, а у нас дилинговый центр трейдеров, вытащил из кармашка безрукавки пачку сигарет: - Куришь?
– Балуюсь.
– Перекурим, - предложил.
– Янки пока дрыхнут, - и рынок тоже, объяснил.
– Ближе к вечеру закаруселит, - и уточнил, - быть может.
Я понял, что мы опять в заложниках у самодовольных сытых яппи, трахающихся исключительно через пластмассовые презервативы, и поэтому нужно расслабиться и получать удовольствие. От нашей жизни, вулканизирующей от процессов, случающихся на другой стороне земного шарика.
Чистенькая курительная комната была пуста и у нас появилась возможность поговорить в неофициальной, так сказать, обстановке. В основном изъяснялся господин Кожевников, а я был при нем, издавая больше нечленораздельные междометия. Надо отдать должное моему собеседнику - он изъяснялся куда доходчивее, чем в операционном зале. Скука исчезла с его малахольного лика, он оживился, словно табачный яд оживил его организм до беззаботного состояния. Опытный трейдер сам себе задавал вопросы и сам на них отвечал.
Кто твой главный враг, пытал меня, и пока я мысленно старался сыскать недруга в стенах валютной биржи, получал ответ:
– Твой враг - брокер!
– Брокер?
– Он самый, сучок! Спрашиваешь, почему? Отвечаю: он стрижет тебя, как барана.
– Как барана, - повторил эхом, вспоминая свое анекдотическое трудовое прошлое.
– Именно, - пыхал сигаретой.
– К примеру, ты решил заключить сделку. А там, - снова указал глазами на потолок, - сидит этот попка и говорит: "Котировочки у нас чуток другие, чем у вас на графике. Мы сейчас работает по Бельгийскому банку". То есть он срезает в свою пользу, скажем, два пункта. Много это или мало? Все зависит от ставки. Если играешь на "куски", то много. Вообщем, всех кормит маржа. Угадаешь её - цветешь, как роза. Не угадал - вешайся.
– Перспективы, - крякнул я.
– А ты не рискуй, - радостно проговорил Анатолий, будто я уже спустил в сточные воды МСБС все свои трудовые сбережения.
– Будь бдителен, выдержан и сер. Никому никаких советов по котировкам. Помни, каждый умирает в одиночку. Все благородные порывы побоку. Если я в ступоре, молча радуйся, что это не ты. Не выказывай никому никаких сочувствий. Жалость - унижает. Твоя цель: клепать деньги!
Я шумно вздохнул от такого прагматичного инструктажа: черт побери, что за оскал капитализма? А где наши истинно-славянские порывы души? Что за беспощадный материализм? Где игра свободного ума, господа? Неужели будем жлобно жаться в опаске потерять монетку? Разве счастье, повторю, в деньгах? Все эти вопросы я благоразумно решил не задавать коллеге, поскольку был уверен - буду неправильно понят.