Мило и волшебная будка
Шрифт:
— Благодарю вас, — сказал Мило, — мы подумаем.
Они двинулись дальше.
На самом краю самого последнего ряда стояла странная, не похожая на прочие палатка. На стенке у нее четкими буковками была выложена надпись: «СДЕЛАЙ САМ», а на прилавке выстроились в ряд короба со всеми литерами алфавита от А до Я.
— Мой товар для тех, кто любит рукоделье, — сообщил хозяин. — Выбирайте, что душе угодно. А не то куп ите
Мило откусил кусочек и обнаружил, что нет ничего вкуснее и слаще этого А.
— Ага, понравилось! Я и не сомневался, — хохотал хозяин, откусывая разом от двух Ж и одного Р, и сок стекал у него по подбородку. — Эти А у нас идут, как горячие пирожки. Остальные буквы, между прочим, ничуть не хуже, — сообщил он, понизив голос. — Попробуйте, к примеру, Ш или Щ — такие хрустящие, с корочкой. Конечно, Ъ черствоват. Ну, так его и не берут почти. Зато все остальное — отменного вкуса. Вы пробуйте, пробуйте, не стесняйтесь!
Он предложил Мило льдистое и освежающее Я, а Тактику скормил хрусткое свежее X.
— Одна беда, народ у нас ленивый стал, отвык, понимаешь, от ручной работы, — продолжал он. — А ведь сложить на досуге словечко-другое — занятие очень приятное.
— Тут слишком много надо думать. А у меня не очень-то получается, — признался Мило, сплевывая косточки от Ф.
— Может быть, вам нужна помощь — пэ-о-эм-о-ща-мягкий знак? — прогудел голос откуда-то сверху.
Мило глянул на крышу палатки. Там сидела огромная, наверное, вдвое больше него, пчела.
— Не бойтесь! — прогудела пчела. — Я всего-навсего Пчела-Наборщица — эн-а-бэ-о-эр-ща-и-цэ-а. Собираю вместо меда буквы, а набираю из них слова — эс-эл-о-вэ-а.
Тактик тут же полез под прилавок, а Мило, который не очень-то любил пчел даже обычного размера, потихоньку стал пятиться.
— Я могу набрать что у-гэ-о-дэ-эн-о, — похвалилась она, расправляя крылья. — Если не верите, проверьте, пожжалуйста — пэ-о-жэ-а-эл-у-и краткое-эс-тэ-а.
— Знаете что, — предложил Мило, продолжая пятиться, — не могли бы вы сложить такое предложение: «до свидания»?
Пчела легко взлетела и неторопливо закружилась над Мило.
— Неужжели вы боитесь меня? Это не-до-ра-зу-ме-ни-е. Я не кусаюсь. — Она заложила шикарный вираж вправо. — Даю честное — че-эс-тэ-эн-о-е — слово, намерения у меня самые мирные. — И, вернувшись на крышу палатки, она принялась обмахиваться одним крылышком. — Зззадайте мне любое, самое сложжжное слово, какое только зззнаете, и я сложжжу его. Ну же, скорее! — От нетерпения Пчела даже пританцовывала.
«Выглядит она вполне дружелюбно», — подумал Мило (хотя кто ж его знает, как оно выражается, дружелюбие, скажем, дружелюбного шмеля?). Он попытался вспомнить какое-нибудь трудное слово.
— Ладно, наберите «сейчас», — наконец сказал он, потому что сам не знал, как оно пишется — то ли «сичас», то ли «щас».
— Вот словечко так словечко! — проговорила Пчела,
— Не больше десяти секунд! — в азарте крикнув Мило. — Считай, Тактик!
— Это надо жже, надо жже, надо жже, — бормотала пчела, лихорадочно шевеля лапками. Но не успел Тактик пролаять «десять», как она произнесла скороговоркой: эс-е-и краткое-че-а-эс.
— Правильно, — одобрил хозяин палатки, и все захлопали в ладоши.
— Значит, вы знаете, как пишутся все-все слова? — спросил восхищенный Мило.
— Почти все-все, — поправила его Пчела-Наборщица не без гордости. — Дело в том, что когда-то я была самой обыкновенной рабочей пчелой-цветочницей — целыми днями я летала по луговым цветам, а иногда, но слишком редко, мне перепадала работа на дамских шляпках. И вот однажжжды я поняла, что без образззования никогда и ничего не добьюсь, а грамоту я худо-бедно знала, и тогда я решила…
— Все это — ЕРУНДА! — проскрежетал кто-то. Из-за палатки появился жук в роскошном наглухо застегнутом пальто, в полосатых брюках, коротких гетрах, при жилете и в котелке. — ЕРУНДИСТИКА, с вашего позволения! — повторил он, взмахнув тростью и щелкнув каблуками. — И где ваши хорошие манеры? Или никто не собирается представить меня этому юноше?
— Зззнакомьтесь, — презрительно прожужжала Пчела, — жжжук ЛЯПСУС, сын ОГРЕХА. Тот еще жжжучок, скажжжу я вам.
— ЧУШЬ! Ляпсус всем по душе, — вскричал Ляпсус. — На днях, когда я говорил с королем…
— Да он короля и в глаззза не видел, — рассвирепела Пчела и, повернувшись к Мило, добавила: — Не верь ни единому слову этого жжжучилы.
— ВЗДОР! — отвечал Ляпсус. — Мы, Ляпсусы, ведем свой род от Lapsus Galimatias — буде мне позволено выразиться по-латыни — сиречь от Ляпсуса Галиматийского. Мы ходили в крестовые походы с Ричардом Львиное Сердце, мы с Колумбом пересекли Атлантику, мы так отличились на службе у королей Пруссии, что поныне прозываемся прусаками, мы же с первопроходцами освоили Новый Свет, и ныне Ляпсусы занимают самые высокие должности во многих странах. История — это Ляпсус, Ляпсус — это История.
— Кэ-а-кэ-о-е кра-сно-ре-чие! — захихикала Пчела. — Давайте считать это вашей прощальной речью. Мы с молодым человеком должжны продолжить разговор о правилах правописания.
— Ха, — усмехнулся Ляпсус, приобняв Мило за плечи, — ты выучишь одно словечко, тебе сразу подсунут другое, выучишь правило, а тебе — два. До скончания века не управишься! Послушай меня, дитя мое, не думай об этом. Как говаривал мой прапрапрапрадедушка, Джордж Вашингтон, Ляпсус…
— Да вы, сударь, — разъярилась Пчела, — вы — самозззванец, не умеющий дажжже подписаться именем собственным! Вас следовало бы прижжжучить как следует!