Милое чудовище
Шрифт:
— Слава богу, хоть эти пока друг друга не поубивали.
— Ты не крути, не крути, — напомнила ей Мура, — давай выкладывай свои козыри.
— Да какие там козыри? — насупилась Тамара. — Так, кое-какие наблюдения… Но учтите, учтите, я ни в чем не уверена, — прибавила она загадочно.
— Кончай торговаться! — рявкнула Мура, не отличавшаяся долготерпением.
— Ну, хорошо, вы сами этого хотели. — Тамара уселась на диван и сложила свои трудовые руки многодетной матери на коленях. — А дело было так… Я приехала к ДК и только-только собралась войти, как меня чуть с ног не сбил какой-то мужик: он так летел, словно на него взвод чертей
Дзынь, шмяк… Это из Викиных рук выпала чашка, грюкнулась об пол и разбилась.
— Ну вот, вот, я же предупреждала, — буркнула Тамара.
— Постой, постой, — спохватилась Мура, — ты же говорила, будто пришла, когда вахтерша уже вызывала милицию!
— Так это было уже после! Сначала на меня налетел мужик, похожий на Кирку, но я в этом не уверена, потому что видела его со спины. Но я же тогда ни про какое такое убийство знать не знала, а потому подумала, будто вы Кирку застали, так сказать, на месте преступления и он, значит, смывается… И хотела его догнать и поговорить по душам.
— Догнала?
— Куда там! Кирка это был или не Кирка, но он так засверкал пятками, что я его не догнала. Тогда я развернулась и потопала обратно… Остальное вы знаете… Ну, про то, что стали орать: «Убили, убили!» — и про то, что вахтерша вызвала милицию.
— А Кирка… — начала Викуля и тут же поправилась:
— Человек, который на него похож, он куда делся?
— А он прыгнул в машину и уехал…
— А м-машина, к-какая была м-машина? — Вика начала заикаться.
— Машина как машина, черная или темно-синяя. Я ее не рассмотрела.
— Да, дела, — протяжно произнесла Мура, после чего подружки вновь надолго замолчали.
Мертвую тишину оборвала Викуля. Даже не плачем, а леденящим душу воем:
— Ой, что же теперь будет, что будет! Тамара обняла ее за плечи, и они дружно захлюпали носами. В отличие от Муры. Не такой она была человек, чтобы предаваться бессмысленным эмоциям.
— Стоп, — сказала Мура, — сцены отчаяния — это нудно и несовременно. По крайней мере, для начала нужно все как следует обдумать и обсудить. — Она вскочила с кресла и стала расхаживать по комнате. — Итак, что мы имеем? А вот что: мы знаем, что Кирка крутит, точнее, крутил роман с покойницей, когда она еще была вполне себе живая. Это первое. Второе — ее сегодня кто-то грохнул. Третье — неподалеку от места убийства отирался тип, похожий на Кирку. — Мура остановилась и задумалась. — Интересный винегрет получается!
Вика перестала рыдать и взглянула на Муру исподлобья:
— Можно подумать, что тебя такой винегрет радует!
— Меня? Нисколько, но если я буду привыкать вместе с вами, разве вам от этого полегчает? Лучше скажи, ты хорошо знаешь своего мужа?
— Я? — удивилась Вика.
— Ну не я же! — резонно отпарировала Мура. — Как по-твоему, способен он на убийство?
— Кирка?
— Кирка, Кирка…
— Да ты что, ты хоть понимаешь, что говоришь? И потом, Тамара же видела его со спины, она могла о-о-ошибиться! — Под конец на Викулю напала самая настоящая трясучка.
— Все ясно, — невозмутимо резюмировала Мура, — честно говоря, я тоже плохо представляю его с ножом. На мой взгляд, для этого в нем экспрессии маловато, хотя на почве ревности… Ну ладно, ладно, не трясись ты так, это же все умозрительные заключения. Так сказать,
— Ты о чем? — пробормотала Викуля.
— Я о том, что тот тип, который тебя допрашивал там, на сцене, наверняка начнет проверять всех мужиков покойной фифочки — а их, я не сомневаюсь, у нее было немало, — и, не исключено, выйдет на Кирку. А если он еще пронюхает, что Кирка там околачивался в момент убийства, можешь себе представить ход его рассуждений? Он задастся теми же самыми вопросами, а именно: способен ли твой муж на столь решительные поступки и был ли у него мотив перерезать ей глотку?
— Я никому ничего не скажу, — глухо отозвалась из своего кресла Тамара.
— Что? — переспросила Мура.
— А то, что я одна могу опознать Кирку, ну, сказать, что я его там видела, а я этого вашему следователю ни за что не скажу. Во-первых, я не сволочь, а во-вторых, я категорически не желаю быть свидетельницей.
— Умница! Вот это настоящая подруга! Я никогда, никогда тебе этого не забуду! — Викуля кинулась лобызать Тамару.
— Поддерживаю, — заявила Мура, — я тоже не собираюсь ни на кого стучать, особенно на Кирку, хоть он и называет меня Мурой. Но есть одно обстоятельство, гм-гм, очень немаловажное. Допустим, что Кирка невинен, как младенец, допустим даже, что этот самый следователь окажется дуболомом и до него не доберется, но мы-то все знаем, и у нас останутся сомнения. И у тебя, Викуля, между прочим, тоже. Ты будешь ложиться в постель со своим Киркой и мучительно соображать, не он ли прикончил манекенщицу. Разве не так?
— Викуля ничего не ответила, но выражение ее заплаканного лица было красноречивее любых слов.
— Что ты предлагаешь? — спросила Тамара.
— Мы Должны сами все проверить.
— Как?
— Для начала, например, узнать, где был Кирка в момент убийства. Это как минимум. Кроме того, тебе, Викуля, неплохо бы осмотреть место преступления, — кончил он, на ней непременно будут характерные следы, там же столько кровищи было Да, пуговицы тоже проверь, иногда жертвы в последний момент отрывают пуговицы с одежды убийц и зажимают в ладони. Да, самое главное! Обязательно расскажи об убийстве и последи за его реакцией! Потом мы обобщим всю информацию и примем решение.
Викуля только шмыгнула носом, что самоуверенная Мура приняла за знак согласия.
— И пока мы со всем этим не разберемся, Орден обманутых жен не упраздняется! Тем более что у нас теперь, как и положено, есть своя сокровенная тайна, — заявила Мура и неожиданно спала с лица. — Ой, — сказала она, — я же совсем забыла! Я ведь послала ей письма!
— Послала?! — заорали Вика и Тамара.
— Ну да, — Мура куснула нижнюю губу, — набрала на компьютере и послала, подписав «Орден обманутых жен». Но, — она поспешила успокоить подружек, — текст совершенно безобидный, без угроз. Ну что вы на меня так смотрите?! Не бойтесь, я не обещала ей перерезать глотку, не такая я дура.
Вика с Тамарой заметно приуныли, и Муре пришлось пустить в ход почти весь свой неприкосновенный запас оптимизма.
— Я не потерплю паники на корабле, — изрекла она тоном, не признающим возражений, — и не вижу серьезных оснований для ее возникновения. Пока еще ничего не известно. А насчет писем… Я все беру на себя, тем более что это была моя затея, я за нее и буду отвечать, если придется. А вы ничего не знаете, ясно? В особенности это относится к тебе, Викуля. Викуля подняла свою унылую голову: