Милорд
Шрифт:
– Летом, не каждый день, конечно, но иногда выглядывает солнце. Оно разгоняет туман и разрешает погреться в его лучах, – мечтательно произнесла девочка, глядя на хмурое небо, словно где-то там, вдалеке, пыталась рассмотреть признаки светила. – Но это бывает редко. Чаще и летом идут дожди…
Не зря матушка предупреждала меня о суровости этого края. Сдается мне, что и она до конца всего не знает. Да и как она может знать, если никогда не была здесь?
Занятия с Сериной я решила начать с выяснения ее подготовки. И очень скоро убедилась в почти полном ее невежестве.
– Сказки рассказывают избалованным и изнеженным девчонкам их мамочки, – буркнула она, вставая с пледа и шагая к морю. – А у меня нет матери! – обернулась и бросила она. – И она мне не нужна!
Она храбрилась, а потому и грубила мне. Но где-то в глубине этой маленькой души жила великая печаль. И снова я расчувствовалась до слез, стоило только представить, каково приходится малышке без матери.
– Серина, будь осторожна! Не подходи слишком близко! – крикнула я, сообразив, что она пересекла ту черту, где заканчивается относительно сухой песок, не захлестываемый волнами.
– Смотри, как я умею, – рассмеялась девочка, поворачиваясь ко мне лицом, к морю спиной и поднимая вверх руки.
Я уже было рванула к ней, как в ужасе замерла, наблюдая, как поднимается огромная волна, способная накрыть малышку с головой, и каменеет над ней, словно удерживаемая ее руками. Меня аж затрясло всем телом от ужаса. Уже не раздумывая, я рванула на выручку. А Серина принялась смеяться, удерживая волну, и смех ее становился все громче. Он звенел в моих ушах, а может так свистел в них ветер… Только я уже плохо что-то соображала от страха.
Я обхватила девочку руками и потянула на себя. Тут же на нас обрушилась ледяная масса воды. Уже и не помню, как мне удалось побороть силу засасывания в море. Кашляли мы с Сериной обе, потому что изрядно нахлебались соленой жидкости. Ее даже пару раз вырвало, я же боролась с тошнотой, пытаясь прийти в себя.
– Ну и что ты наделала, глупая мисс?! – закричала на меня девочка. – Я бы могла ее удержать, не помешай ты мне!..
– Пойдем отсюда, – схватила я ее за руку и потащила за собой. Если я не хотела, чтобы малышка подхватила воспаление легких, следовало поторопиться доставить ее в тепло.
Передав Серину в руки горничной, сама я наткнулась на тетушку Пэм.
– Господь всемогущий! – всплеснула та руками. – Это ж откуда ты такая? Никак в море решила искупаться?
Трясло меня нешуточно, то ли от пережитого стресса, то ли от холода, сама не знаю, только ответить членораздельно не получилось, как я ни старалась.
Управляющая обхватила меня за талию и помогла добраться до комнаты. Там она первым делом раздела меня до гола, не обращая внимания на слабое сопротивление, и закутала в толстое покрывало. Кити, тем временем, вовсю суетилась, втаскивая в комнату огромную лохань и принося откуда-то горячей
Вскоре меня заставили вынырнуть из приятной неги, подняться и забраться в лохань. И там я испытала ни с чем несравнимое блаженство. Наверное, стоило промокнуть в море, чтобы, наконец-то, получить возможность принять ванну. И все время, что я блаженствовала в горячей воде, а Кити занималась моими волосами, промывая их от соли и мелкого мусора, тетушка Пэм распекала меня за беспечность, свойственную разве что такой молодости.
Когда распаренную и намытую меня вынудили забраться в постель и велели не покидать ее еще какое-то время, а заодно и оставили одну в комнате, я задумалась о том, свидетельницей чего стала на берегу. Видно, это и есть те способности, о которых говорил герцог. Если честно, то страшно было даже подумать, на что же еще может пойти малышка. И каков предел возможностей ведьмы, если это только начало?
Мне следовало побольше узнать о герцоге и его дочери, чтобы впредь быть во всеоружии. И на роль просветителя я выбрала тетушку Пэм. Что-то мне подсказывало, что толстушка любит поперемывать косточки, и не побоится посплетничать даже про своего хозяина.
Глава 5
Долго рассиживаться я себе не позволила. Да и переживала я за Серину. Как там малышка? Позаботились ли о ней должным образом? Хорошо ли она себя чувствует, и не надо ли ей чего?.. А то сижу тут, как королева, все вокруг меня пляшут, ублажают. Нельзя быть такой эгоисткой!
Кити я не стала звать, справилась собственными силами и уже через полчаса спускалась в комнаты воспитанницы.
Странную картину я там застала, должна сказать вам. Серина в одной сорочке с грозным видом стояла возле камина, а ее горничная горько рыдала, сидя на табурете.
– Что здесь происходит? – поинтересовалась я и сразу встретилась с замученными и заплаканными глазами молоденькой горничной.
– Она отказывается приближаться к себе, чтобы переодеть, – всхлипнула та. – Говорит, что все и само высохнет.
Словно подтверждая ее слова, Серена повернулась к пламени другим боком, демонстративно делая вид, что нас в комнате нет.
– Дайте платье, – велела я горничной, и та сразу же с охоткой протянула его мне. В него-то она и рыдала, оказывается, и умудрилась изрядно помять.
Встряхнув довольно простенькое и теплое платье, я приблизилась к девочке. Пора было проявить строгость, как диктует учительская этика. Эта малышка отчего-то сильно боялась отца, но всех остальных в замке ни во что не ставила.
– Серина, нужно надеть платье, – проговорила я, вкладывая в голос всю строгость, на которую только была способна.
– Сорочка еще не высохла, – буркнула та и повернулась ко мне спиной.
– А ты разве не знаешь, что стоять спиной к старшим считается невежливым?
– Это еще почему? Что такого есть в спине, чего нет в животе?
Тут я едва не рассмеялась, потому что вопрос ее показался мне хоть и очень детским, но вполне закономерным. Правда как ответить на него я не знала, а потому решила сменить тему.