Милосердие динозавра (повести)
Шрифт:
Калашников подождал немного, потом внимательно осмотрел место схватки, нашел несколько длинных бурых волосков и положил в карман. Не пряча «универсал», отступил к перекрестку, где его подхватил «вепрь». Наверх, на административно-исследовательский горизонт, он попал только с третьей попытки, увидел дежурного связи и вызвал директора.
Нагааны Даваа явился через десять минут, с бесстрастной миной пожал руку начальнику отдела.
— У вас, кажется, период бессонницы?
— Нечто вроде этого, — кивнул без улыбки Калашников. — К сожалению, нашей
Даваа на мгновение сбросил свою природную невозмутимость.
— Не может быть! Хищное животное?!
Калашников молча выложил на стол три длинных волоса, черных у основания, бурых по длине и со светлыми метелочками на концах.
Директор центра внимательно осмотрел волосы, сцепил пальцы на груди.
— Я, грешным делом, подумал… Странные волосы. На кого это животное было похоже?
— На крысу и пятнистого волка, только крупнее. Я имею в виду — крупнее волка. На вашей памяти таких встреч не было?
Даваа задумался, потер переносицу пальцем.
— По-моему, молодые биологи на Дайсоне-2 видели нечто подобное… дня три назад. Могу уточнить.
— Уточню сам. — Калашников наконец понял, откуда у него взялось ощущение, будто он уже встречал где-то «крысоволка». Неделю назад в потоке информации, проходящей через отдел безопасности, промелькнуло короткое сообщение о происшествии в Австралии на биополигоне «Хоррор», где палеогенетики воссоздали утраченные в процессе эволюции формы жизни. Наиболее удачными были признаны эксперименты по выведению мамонта, ламантина, утконосого динозавра траходонта и гигантской нелетающей птицы диатримы. Год назад на полигоне был впервые выведен тритемнодон — представитель полностью вымершего отряда хищников, похожий на волка и крысу одновременно. И вот неделю назад вольеры с тритемнодонами на полигоне опустели. Никто не видел, как и когда это произошло и куда делись звери…
— Кажется, я знаю, что это за животное, — пробормотал Калашников. — По Д-комплексу теперь опасно ходить в одиночку и даже парами. Утром объявишь по внутреннему интеркому приказ всему населению станции собраться у тебя, а я объясню ситуацию.
— Это серьезно? Мы и так почти бездействуем, остановили все работы в нижних секторах начиная с сотого горизонта.
— Придется потерпеть, пока не выясним, что здесь происходит. — Калашников перевел разговор на другую тему: — Как тебе работается с пограничниками? С Пинаевым?
Даваа улыбнулся, превратив глаза в щелочки.
— Очень решительный молодой человек. Во многом максималист, азартен и поспешен в решениях, но это возрастное. Хороший работник. Сколько ему?
— Двадцать пять.
— Я так и думал. Кстати, почему я, директор центра, не знаю, зачем прибыла в Сферу машина спасателей?
— А разве последние события в Сфере не требуют специальных мер? Взрыв острова, взрывы на ТРБ-два, взрыв здесь, на Д-комплексе, наконец. Вам это ни о чем не говорит?
— Эскалация
Калашников пристально посмотрел на директора.
— Очень точная формулировка. Если бы я не знал тебя, как знаю, я бы решил, что в отделе произошла утечка информации.
— А, так это не беспочвенные старческие фантазии?
— К сожалению.
— Может быть, нам лучше уйти со станции? Построить свою?
— Потеря времени и ресурсов, да и ситуации наш уход не изменит. Похоже, мы нарвались на чье-то настойчивое противодействие. Хорошо, если это просто дайсонианская техника, автоматы и киберсистемы, пусть даже «сошедшие с ума». Но скорее всего вмешались чужие силы… Вот что, директор, я вызову Пинаева, а ты пока отдохни часа два.
Даваа развел руками.
— Какой там отдых!.. Вызывай своего Пинаева, пойду к диспетчеру, обзвоню лагеря на планетах.
Директор ушел, а через несколько минут вошел подтянутый и свежий — сна ни в одном глазу — Пинаев.
— Доброе утро.
— Здравствуй, капитан. Не спишь?
— Мне хватает трех часов. Докладывать?
— А разве есть новые данные?
Пинаев немного смутился, легкая краска выступила на скулах.
— В общем-то… нет. У Валаштаяна на левом виске обнаружилась странная рана…
— Когда обнаружилась? После нападения?
— Так точно. Раной, собственно, этот порез нельзя назвать, он не болит, не кровоточит. И похоже это на небольшой кожаный карман.
Начальник отдела безопасности и командир пограничников встретились глазами.
— Интересно, — медленно проговорил Калашников. — Карман пуст?
— Медики проверили на аппаратуре — ничего. Но вполне возможно, ему хотели вшить какую-то штучку типа передатчика команд или пси-программатора.
Калашников перестал ходить по кабинету и сел. Помолчал.
— Положение осложняется. Если чужие используют людей в качестве исполнителей… а это, наверное, так… то обнаружить их будет трудно. Нужен компьютерный анализ биографий всех исследователей и работников бытовых служб. Сколько их должно быть?
— Резидент может быть один, а помощников… — Пинаев подумал, — не больше четырех. Система «фактора сатаны» распадается на три направления: медицина — случаи непонятных заболеваний, кибертехника — сбои в работе автоматических комплексов и террористические акты — взрывы, нападения и тому подобное.
— Согласен. У тебя в группе есть профессионалы следственного отделения, дай им задание заняться выявлением «саботажа» по всем трем направлениям. Это хорошо, что система «фактора сатаны» зиждется на людях, в том смысле, что, по старинному определению, любая система, зависящая от человеческой надежности, ненадежна. — Калашников едва заметно улыбнулся, заметив растерянность в глазах пограничника. — Это я о способности человека совершать ошибки. Наш противник, используя людей, уже совершил ряд ошибок. Например, случай с Валаштаяном, угон модуля, да и нападение на меня — ошибки, хотя, может быть, и непреднамеренные.