Милосердие динозавра (повести)

Головачев Василий Васильевич

— Работайте, — лаконично сказал Калашников и движением пальца оборвал связь. Посоветовавшись с «Микки» и проверив, не упустил ли какую-нибудь важную деталь, он оставил отдел на попечение киб-секретаря и через несколько минут появился в кабинете директора управления.

Косачевский, сосредоточенный на созерцании развернутого перед ним неземного пейзажа, поднял голову и выключил проектор.

— Собирался вызывать. Вы, случаем, не внедрили в меня пси-ухо?

— Только планируем. Есть новые сведения, хочу посоветоваться. Чужие форсируют события, что-то или кто-то их торопит. За пять дней они провели четыре диверсии: похитили из музея оружие, с базы полярников — криогенераторы, а сегодня ночью со склада Даль-разведки — МК-батареи.

Кроме того, два часа назад на втором Дайсоне обнаружен труп Константина Мальцева.

Длинное костистое лицо Косачевского сохранило выражение озабоченности, только в глазах появился холодный блеск.

— Как же вы его упустили?

— Здесь есть над чем поразмышлять. Группе «АА» передавать Мальцева под охрану было нецелесообразно, я поручил это дело Пинаеву, а тот Валаштаяну. Похоже, «крайним» будет Мухаммед бин Салих, который попал в поле нашего зрения сравнительно недавно. Пока я не имею о нем исчерпывающих данных.

— Но смерть Мальцева — явный перегиб для разведки Чужих. Ах, черт возьми! В таких операциях, которую разработали Чужие, есть предел допустимого устрашения, когда дальнейшее изменение ситуации чревато открытым военно-политическим конфликтом. По-моему, «фактор сатаны» этого предела достиг, и мы вправе превысить установленный нами в Сфере предел допустимой самообороны.

— Мы давно готовы пересмотреть кое-какие ограничения с обязательным соблюдением необходимых этических норм. К вечеру я дам предположения. Теперь выслушайте мои рассуждения. Личность похитителя оружия и криогенераторов установлена точно — это Суннимур Кхеммат. А то, что он дважды предъявлял сертификат работника отдела безопасности, говорит о его связях. Или один из резидентов работает в оргсекторе управления, связанном с документооборотом, или он сидит по крайней мере в погранотряде.

— Не слишком ли много получается резидентов? Их задача — не обнаружить себя, а чем больше исполнителей, тем больше вероятность засветки.

Калашников пригладил выцветшие волосы на макушке.

— Резонно. Я тоже чувствую какую-то несогласованность в действиях Чужих, но качественно, безадресно. Считаю, что эмиссар один, остальные — помощники из числа поддающихся пси-программированию людей. Судя по количеству событий, по разному уровню и качеству исполнения, их трое, в крайнем случае четверо.

— Давно пора знать это точно. Когда будет готова модель контакта?

— Динамическая информационная модель практически готова, а логико-смысловая будет разработана к утру. Моделирование усложняется слабо сконструированной схемой их вероятных действий. Я подключил к работе БИМы управления и социоэкспертов ИСЗ, результаты уже налицо, скоро мы вычислим главного.

— Прикидывали, кто это может быть? Салих? Каспар Гриффит?

— Судя по осведомленности эмиссара, это должен быть руководитель высокого ранга. На подозрении пять человек.

— Многовато. Получается, что подозрительно все руководство центра в Сфере? И Даваа?

— Да, — твердо сказал Калашников. — Не исключено. Хотя верить в это я не хочу — он мой друг. И все же… Внедрить «монстра», то есть аппарат пси-контроля, в мозг любого человека технически не сложно, разве что не каждый будет подчиняться приказу извне в силу морально-этической закалки и чистоты характера. Все-таки Чужие должны специально отбирать для таких дел людей, имеющих определенные моральные изъяны: гипертрофированное самолюбие, честолюбие, зависть, высокомерие, корыстолюбие, тщеславие, эгоизм, трусость. Тому, кто может выразить себя в песне, незачем выражать себя в убийстве 16 .

16

Г. Честертон.

— Насчет трусости вы переборщили.

— Как раз наоборот: человек мог струсить в жизни раз-другой, научиться подставлять других, прячась за их

спинами, и запрограммировать его, внушить, что он выше и сильнее остальных, не так уж и трудно. Чувствуя себя безнаказанным, такой человек может быть наиболее жестоким исполнителем чужой воли.

— И среди подозреваемых есть такие индивиды?

— Есть. Салих, например, эгоистичен, корыстолюбив, а с такими задатками недалеко до подлости и предательства. Кхеммат — фанатик научного эксперимента, любит неоправданный риск, зачастую ведущий к потере ценностных ориентаций, вплоть до обесценивания человеческой жизни. Все это, конечно, не в таких масштабах, чтобы хватать их и лечить, но все же близко к допустимому пределу социальных категорий. Есть недостатки и у Гриффита, и у Даваа, и у Шрестхи, и у многих других. Вечером я отбываю в Сферу для встречи с Пересветом. Уверен, что после встречи с ним круг подозреваемых сузится. К тому же наметился определенный прогресс в поиске базы Чужих. Вероятнее всего, их две: главная — на втором Дайсоне, а перевалочная — на Д-комплексе.

Косачевский помолчал в раздумье, не отвечая на голубое мерцание индикатора вызова.

— Что ж, кое-какие сдвиги в деле есть, хотя две неудачи испортили общее впечатление: провал в Австралии на полигоне и похищение оружия и МК-батарей. Убийство Мальцева — это очередной ход Чужих. Каков наш контрход?

Калашников опустил голову и сказал тихо:

— Мы говорим о смерти как-то слишком… просто. Теряем людей… прекрасных парней…

— Да, к смерти привыкнуть невозможно. — Косачевский нахмурился. — И оправдать ее нельзя. Но от того, что мы будем говорить о ней жалостливым тоном, факт смерти не изменит своего значения. Обесценивания этого факта не произойдет, пока мы помним и скорбим о нем. Что это вы, Савва? Сентиментальное биение в грудь: «Ах, мы виноваты!» — вам не пристало. Виноваты, да, но думать надо о другом: как сделать, чтобы не допустить потерь в будущем. Простите, что напоминаю прописные истины.

— Принимаю, — кивнул Калашников, не делая попытки оправдаться: он не был сентиментальным, да и сухарем тоже, но директор еще не знал его достаточно хорошо. — В футболе есть такой термин — пас в борьбу. О том, что в Сфере работают исследователи погранслужбы и наш отдел, Чужие уже знают. Теперь они узнают о группе «АА», а мы пустим слух, что эта группа занимается пси-проверкой всего контингента экспедиции. Логика Чужих нам неизвестна, но почему бы им не поверить слухам?

Косачевский с сомнением посмотрел на собеседника.

— Звучит не очень красиво… и очень открыто, прямолинейно. А играть надо будет тонко…

— Все подозреваемые под наблюдением, наш ход заставит Чужих реагировать быстро, а мы посмотрим, кто из них будет реагировать неадекватно, в соответствии с нашим прогнозом.

— Согласен. Все?

— По Сфере все. Маленькая информация по Ориону. Вы были правы: в системе кризисная ситуация, похожая на военный паритет Земли двадцатого века, и работать по ней придется нам, пограничники уже сдали полномочия. Что интересно: по сообщениям отряда предварительной разведки и анализа можно сделать вывод, что за планетой ведем наблюдение не только мы, люди. И главное — эти неизвестные наблюдатели не хотят, чтобы их замечали. Я приказал перейти на режим усиленной маскировки с соблюдением «полного нуля присутствия».

— Интересно. Явное уклонение от прямого контакта с теми, кто вышел в космос, — не совсем нормальное явление.

— Совсем ненормальное. Вторые Чужие.

— Может быть, это они и есть? Дважды за чудовищно короткий срок напороться на представителей цивилизации, исповедующих нежелание общаться и преследующих неизвестные цели, — это как-то противоречит опыту и теории вероятностей. Вы не находите?

Вопрос не требовал ответа, и Калашников сказал, заканчивая разговор:

— Подождем новых донесений. Я послал к Ориону социоэкспертов, пусть разберутся в положении дел на планете. У меня все, до вечера. Буду нужен — ищите через замов.