Милосердие динозавра (повести)
Шрифт:
Никита понял, что их сейчас заставят покинуть Д-комплекс и тогда Косачевский напрасно будет ждать их в посту. Конечно, он поймет, что с ними что-то случилось, но пройдет немало времени, прежде чем он убедится в отсутствии обоих на борту станции. Никита незаметно уронил перстень Флоренс на пол, сделав вид, что споткнулся. Шанс, что перстень найдут оперативники Захарова, был невелик, но пренебрегать им не следовало. «Вася» помалкивал, ему нечего было посоветовать.
Кхеммат достал ажурные браслеты со штекерами.
— Надевайте.
Никита
Кхеммат подсоединил браслеты к плоским аккумуляторам, включил. Пленники почувствовали легкий электрический укол — браслеты были генераторами электростатического поля, с их помощью, изменяя параметры поля, можно было пользоваться «прыг-скоком».
«Опухоль» мгновенного транспорта стала расти, туман внутри нее поредел и исчез, обозначились зеленоватые выступы в рост человека, похожие на ушные раковины.
— Вперед! — скомандовал Кхеммат, беспокойно поглядывая на часы. — Риг, обеспечь встречу.
Его напарник по-медвежьи полез в «пузырь», прозрачная пленка высветила полость «пузыря», и «опухоль» опустела. Зеленый огонек, плавающий в верхней точке «пузыря», сменился голубым, потом снова позеленел.
— За ним, и побыстрее! — махнул пистолетом Кхеммат.
— Я обезврежу робота, — быстро сказал Никита на японском, зная, что Пинаев понимает его. — Больше шансов не будет. А ты задержи этого… — Никита шагнул в «пузырь».
Мышцы на лице свело от ощутимого электрического заряда, тело сдавила невидимая лапа, бросила в глубокий колодец невесомости и тут же выдернула оттуда, поставила на что-то твердое. «Скорость!» — скомандовал Никита «Васе». Тот послушно, без обычного ворчания, что, мол, искусственный стресс разрушительно действует на организм, включил эруптивный нервный контур, увеличивающий скорость прохождения нервных импульсов. Время для инспектора как бы замедлило свой бег…
Он очнулся на светящейся белой плите в окружении черных стен. Пахнуло теплом. Кругом вудволлы, сообразил инспектор, переходя на инфракрасное зрение. Мы на одной из планет, причем в северной климатической зоне: Сфера не светится, и Дайи не видно — ночь… Где же наш длиннорукий «приятель»?
Псевдо-Салих стоял у стены вудволла, опустив руки, и ждал остальных. Он не был человеком, уверенным в преимуществе своего положения, а просто исполнял приказ и действовал в силу своей программы. Наверное, до этого момента такая программа себя оправдывала, но его создатели не знали, что Никита был оптимизирован для любого открытого боя с быстрой сменой ситуаций.
Ветер свистнул в ушах — прыжок влево — что там вокруг? «Все тихо», — ответ «Васи» — рука робота с пистолетом — по руке у локтя! — выпученные глаза — не успеваешь, голубчик. Где у них уязвимые места? Дышит-то он по-человечески или нет? — удар по шее — падает, но это просто удар, ага, по-видимому, нервный узел на затылке — получай!.. — О черт!
Падающий робот вдруг раскрылся от последнего удара, как раковина моллюска, сбрасывая
Никита было замешкался, но крик «Васи» подстегнул его. Он нырнул под удар членистоногого рычага, выхватил «универсал» из руки-чехла псевдо-Салиха и выстрелил в падении. Дымная молния разряда вонзилась в корпус «насекомого» и, видимо, пришлась на энергоузел: по глазам ударила двойная фиолетово-оранжевая вспышка, короткий двойной шипящий свист взрыва туго хлестнул по ушам.
Появившихся на светлой плите Пинаева и Кхеммата бросило ударной волной на стену вудволла, но Ждан сориентировался быстрей…
Кхеммата связали, обезвредили рации. Три минуты вслушивались в оглушительную тишину острова, но нигде не взывала сирена тревоги, не разверзлась земля и не появились роботы охраны.
Никита смазал себе обожженное лицо и руки деальгиновой мазью из аптечки, а Пинаеву — ссадину на носу и прилег у плиты. Его знобило — реакция на большую потерю нервной энергии после искусственного стресса. «Вася», бормоча свои наставления, занимался интроукалыванием, раздражал доступные ему нервные узлы, отчего по телу Никиты бегали приятные «мурашки», как при массаже.
Пинаев разведал обстановку, и оказалось, что они находятся на острове, в полукилометре от береговой линии. Останки чужого робота догорали, стало темно, лишь плита слегка светилась призрачным светом, бессильным рассеять мрак уже на расстоянии в локоть.
— И все же непонятно, почему Кхеммат высадился не на базе? — высказал вслух свои сомнения Никита. — Здесь в логике Чужих какой-то изъян. Зачем ему надо было выгружать нас здесь, вдали от надежной охраны?
— Может быть, он в спешке набрал не тот код?
— Может быть. Ты не заметил ничего подозрительного?
Пинаев достал из аптечки таблетку адаптогена, прижал к шее, подождал, пока содержимое всосется под кожу.
— За вудволлом, по-моему, начинается просека.
— Просека?!
— Вудволлы вырублены и сложены в штабеля. Больше ничего.
— Тогда подождем, пока очнется Кхеммат. — Никита лег.
Пинаев встревожился.
— Ты ранен? Помочь?
— Пройдет. — Инспектор не стал рассказывать пограничнику о причинах своего недомогания. — У тебя нет запасных раций?
— Одна все-таки осталась, этот приятель почему-то пропустил. «Родинка» на горле.
— Работает?
— Я включил ее в последний момент, но сработала ли она, не ведаю. Знаешь, у меня тоже скребут кошки на душе, уж слишком гладко прошло у нас освобождение.
— Элемент везения, конечно, сопутствует нам, но Кхеммат был излишне самоуверен и спешил, за что и наказан. Ты хорошо его связал?
— Практики, как ты сам понимаешь, в этом деле у меня нет, но освободиться он не сможет. — Ждан подошел к лежащему на боку предателю. — Дышит, я попал ему в подвздошный нервный узел.