Милосердие спецназа
Шрифт:
— То ли ещё будет, то ли ещё будет, — радостно оскалился Рогожин. — Я же сказал, память у меня хорошая.
Ну что я могу сказать, прыжки проходили с переменным успехом. Тот же Балагур со второй попытки всё-таки перепрыгнул, но до стены кроме меня смогли достать только Лаки, всегда отличающийся повышенной прыгучестью, Хан, Пепел и… вы удивитесь, Тихоня.
— Слышь, Молот, тебе не кажется, что Тихоня нам с тобой поляну должен?
— Э-э-э? — Олег удивлённо уставился на хитрую физиономию Балагура.
— Ну, так это же мы с тобой, ему
— Не на, а об берёзу, — подал голос Витек. — И если так хочешь, могу вернуть, метнув тебя об стену, тоже будешь молодец, а то ты только вниз хорошо ныряешь.
— Меня Джинн подставил!
— А ты не зли командира лишний раз.
— Вот! — вмешался Рогожин. — Устами Тихони глаголит истина. Попрыгали? А не пора ли залезть в костюмчики? Вижу рвётесь! Тогда вперёд.
Ну что к этому добавить? Прыгали, дрались, отстреливали бегающую и прыгающую живность. И так вплоть до ледохода. Нет, конечно, мы не ушли из подземелья, просто с утра бегом отправлялись на поверхность, что, по сути, не так уж и далеко. Когда нет ловушек и прямой путь очищен какие-то сорок минут в одну сторону. А там грязь по колено и ледяная вода в реке. Рогожин вспомнил, что его спрашивали можно ли бегать по воде. Можно. Не сразу только. Для начала требуется искупаться в ледяной водичке. Много раз, а потом когда это надоедает… А по грязи, кстати, не прикольно ползать, лучше уж мышей в подземелье гонять. Верно сказано, всё познаётся в сравнении.
И когда я говорю ползали, это значит ползали, а не ходили или ещё что. Ибо как выразился капитан Рогожин, для всего нужен навык. И там где пройти, кажется, нельзя, можно проползти. Тихо и незаметно, так что враг даже ахнуть не успеет, как ему уже по горлышку ножичком. Так что, по пути к реке учились ползать в грязи, а там пару раз в ледяную водичку ухнешься и уже чистый. Можно сказать, умылись. А обратно уже учимся ходить по грязи, чтоб не проваливаться. Догадайтесь, кто поинтересовался, зачем уметь ползти в грязи, если научился по ней ходить? Догадались? Вот кто Балагура за язык тянул? Пошли искать нужную грязь, чтоб понять разницу. Оказывается, есть грязь: по которой ни пройти, ни пробежать. То тонешь, то на ноги такие куски наматываются… Не так уж и важно, кто озвучил мысль о том, что совсем бы неплохо было набить лицо Балагуру. И угадайте кто его спас от расправы? Не поверите, Тихоня:
— Балагур, конечно гад редкостный, но если бы он не спросил, то у меня уже на кончике языка вертелось.
— Так-то да, — заметил, выплюнув комок грязи Лаки. — Тоже чуть не брякнул.
В общем, решили не бить, но только в этот раз. В двухсотый или трёхсотый? Да кто его косяки считает? Рогожин. Вот кто святой человек!
Так и бегали, то в подземелье, то наверх размяться. Рогожин всё больше и больше нагружал нас. Охота на мышей казалась просто отдыхом, по сравнению со всем остальным. Он всё гнал куда-то, как будто боялся не успеть. В
— Что происходит? Ты как будто опаздываешь куда-то?
— Да, — кивает, — у вас ребята дембель не за горами. А вы ещё совсем зелёные.
— Подожди? — округляю глаза. — Какой дембель? Ладно, со мной понятно, там дед и прочая. Но парни? Я думал им, по крайней мере, контракты предложат? Иначе, зачем в нас столько сил и средств вбухано?
— Умный ты, — во взгляде усталость, — но вас нельзя в армии оставлять. В этой армии. Понимаешь?
Киваю:
— Дембельнулись, а там уже простор для действий. Не удивлюсь, что программа обучения будет признана провальной.
— Говорил же умный, — кивает.
— Но ты не ответил, почему ты так спешишь?
— Егор, — кладёт руки мне на плечи, — если тебе скажут, что я погиб, не верь.
— Руслан!? — аж дыхание перехватывает.
— Я давно должен быть в другом месте, но ради вас задержался. Всё иди, — отмахивается. — Когда все спать лягут, зайди, пора тебе блокировку с ускорения снять.
Вот так и текло время, ни шатко, ни валко. Рутинно и однообразно. Порой казалось, ну случись что-нибудь уже, ну нельзя же так. И вот в июне случилась беда. Лучше бы я до дембеля безвылазно в этих пещерах сидел!
Глава одиннадцатая
Бежим, такие, вечером с речки, никого не трогаем — настроение бодрое. Ну а что? Водичка-то тёплая. Так что сохнем помаленьку, птички поют, солнышко ещё не село, красота. И тут Рогожин останавливается и указывает пальцем на правую сторону просёлочной дороги. Там, как собственно, и с левой стороны, небольшое поле, метров так пятьдесят до леса. С травой примерно по колено.
— Так, бойцы, зайти на поле, выкопать себе «могилы», спать будете здесь, утром приду проверю как спрятались.
— А ужин? — возмутился Молот.
— Отставить разговорчики, — капитан разводит руками. — И, учтите, быстро найду, вслед за ужином и завтрак отправится.
— Куда? — потерянным голосом переспросил Олежка.
— В пользу зала, — хохотнул Руслан и бодрой рысью рванул на ужин.
— Нет вы видели? — возмущению Молота не было предела. — Сам-то небось подхарчится, а мы тут должны голодать.
— Так может на охоту? — загорелся идеей Балагур. — Костерок замутим, мясца пожарим?
— О? А это мысль! — поддержал Олег. — Интересно, тут сахатые водятся?
— Лоси тут водятся, — сплюнул Лаки. — Здоровые и тупые.
— Это ты на что намекаешь? — тут же возмутился Балагур.
— Да на вас и намекаю. Живность тут пуганая. Так что, нахрапом ничего не найдёшь. Ну может пару-тройку рябчиков подстрелишь. Толку-то с них. А кто ямы рыть будет? Тем более не делай вид, что у тебя нет заначки, насчёт пожрать.
— О точно! — Олежка улыбнулся. — Вот как знал, что сухпай нельзя выкладывать, своя ноша не тянет, — тут же выяснилось, что паёк есть у всех.