Милосердие спецназа
Шрифт:
— Есть, шеф, — довольно щурится.
Что могу сказать? Хорошая у нас прислуга: девушки вкатили столик, на нём, кроме заказанного, было ещё и кое-что существенное. Так что получилось ещё и приморить червяка, который, уже начал просыпаться. Перекусили, выпили по пятьдесят грамм, отдал распоряжение выделить новоиспечённому секретарю соседние апартаменты. Чтоб рядом был. Была тут за стеночкой гостевая, а стала Вовина.
Как выяснилось, в процессе беседы, Вова жил в четырёхкомнатной квартире вместе с родителями, неработающей сестрой и мелким племянником. Вырос он в маленькой
Да что за таланты у этого парня, если ради него пошли на такие траты? Вот вы верите в «души прекрасные порывы» олигархов? Я нет. Ну, теперь хоть, примерно, понятна Вовина преданность. Разберёмся...
Глава тридцать первая
Всё-таки ванна это круто! Особенно, такая большая. Плавать можно. Хорошо! Я лежал в горячей воде и балдел! Давненько не испытывал похожих ощущений. Гидромассаж помогает расслабиться мышцам. Засыпаю.
И вот, находясь между явью и сном, услышал, как открылась дверь в ванную комнату. Опасности не ощущается, поэтому даже открывать глаза не стал. Лень...
— Кхм... Кхм...
А голосок-то женский, вот не буду смотреть и всё! Я ленюсь...
— Кхм... Кхм...
Ленюсь я... Что, не видно, что ли? Открываю один глаз. Как и определил по запаху, это была одна из горничных. Та самая, что первая меня поцеловала. Буду называть её Оля-первая. Или Оля-раз. Хи-хи. И чего припёрлась? Всю малину обломала:
— Ну, что ещё?
— Егор Анатольевич, я тут подумала...
Ой, не могу, опять свою многострадальную форму мучает, а я в ванне, в чём мама родила. Топлюсь поглубже, чтоб чего не вынырнуло на поверхность. Конфуз нам не нужОн...
— Вы же не совсем здоровы... Вот я и подумала... Может вам помочь...
— Чем? Мыло подашь? Дык у меня тут в воду всё налито.
— Вам же, наверное, неудобно... Спину там...
Вот ведь задолбала своей привычкой теребить подол, конфуз уже рядом... Выгнать её? Хотя стоп! Что она сказала? С подозрением смотрю на неё:
— Ты как себе это представляешь? Я, между прочим, не железный! А может ты с пошлыми мыслями? — подмигиваю.
— Э-э-э... Я это... Я...
— Или закрой дверь, раздевайся и лезь ко мне... или иди от греха подальше... — указываю пальцем на дверь.
Ольга перестала мучить подол, развернулась к двери и закрыла её на защёлку. Сделала разворот через левое плечо и начала раздеваться. Вау!!! Красота-то какая! «Конфуз», недолго думая, показался над водой. Девушка опустила взгляд и облизнула губы. Красивые губы… Встряхнув гривой шикарных, цвета ворона крыла, волос, перешагнула через бортик и опустилась в воду. Пена слегка прикрывала крупные соски на большой груди. Очень
— Егор Анатолич, позвольте Вам помочь? — улыбаясь, приближается ко мне. — Вам нельзя перенапрягаться…
О-о-о! Моя мечта! Горничная, да ещё сама! И я, как настоящий брутальный самец, выдаю могучую по смыслу фразу:
— Э-э-э...
Оля берёт нежными ручками моё достоинство, и... начинает мыть его. Качественно так... мыть. Потом, видимо решив, что хватит наводить чистоту, надвигается на меня. Её огромная грудь приближается... Обхватываю сосок губами!? Тьфу ты! Не вкусно-то как! Всё эта химия: шампуни, пена, соль!
Заразительно смеётся, прижимаясь ко мне... приподымается... помогает себе рукой... О-о-о-о, зашибись... Горячо, влажно, тесно... Закатываю глаза от наслаждения.
После первого акта переместились на более удобный плацдарм, то есть на мою кровать. Где меня продолжили насиловать. Ну, а как это ещё можно назвать?! Если я не сопротивлялся, это ещё ничего не значит. Я же говорю лень. Ну да, наше дело не рожать: сунуть, вынуть, убежать. Кстати, вовремя вынуть — наше всё!
Глава тридцать вторая
Проснулся сразу, как только дверь начала открываться. Слегка приоткрыл глаз и скосил его в сторону двери. Две женские ножки, с весьма знакомыми симпатичными коленками, приближались к моему ложу. Их хозяйка остановилась возле кровати и замерла в нерешительности. Лежу, жду. Молчит. Ладно. Открываю глаза:
— Чего задумалась?
— Ой! — вздрагивает. — Извините, — Оля-два смутилась. — Анатолий Анатольевич уже подъезжает, минут через двадцать будет дома.
— Хорошо, красавица! — девушка зарделась. А что? Мне не трудно, ей приятно. Девушка красивая... Может, перепадёт чего? Было бы неплохо, если бы и она меня пару раз изнасиловала. — Который час?
— Половина второго, — смотрит на часики, находящиеся на левой руке.
— Что? Нифига себе, на массу даванул!
Хотя, что удивляюсь? «Большие груди» ушли под утро. Или точнее уползли? Тяжела судьба «насильника». Хи-хи...
— Форма готова?
— Конечно! Владимир Иванович весь вечер меня терроризировал... — грустно смотрит на меня. Как бы спрашивая, за что ей такая участь?
— Молодцы! Оба! Неси!
Девушка убежала. Отправляюсь на утренний моцион или правильно будет сказать дневной? А пофиг! Умылся, побрился, облегчился и отправился одеваться. Должны уже принести одёжку-то? Захожу и смотрю на... не знаю, как сказать? В общем, у Вовы глаза по тазику, у Оли не меньше. В руках моя одёжа.
— Чего? — развожу руками.
— Вы не одеты... — Оля-вторая потупила глазки.
Вот не понял? Что происходит? Ох ты ж, мать моя женщина! Я же пошёл, как спал. А спал, как уснул. А уснул я, всё ещё прижимаясь к тёплой груди, будучи неодетым! Заскочив в ванную, схватил полотенце и обмотал бёдра. Вот ведь! Выходя обратно, задал вопрос: