Милость Императора
Шрифт:
— Огонь! — скомандовал Микал, и яркие, обжигающие лучи из турели Дудака объявили о вступлении «Милости Императора» в бой.
Чёрное пятнышко вдали исчезло в пламенной вспышке, за ним другое и третье. Дудак поворачивал турель и стрелял, словно рабочий в кузне, забивающий ряд заклёпок в стальную стену. А затем «Милость» оказалась в радиусе действия орочьих пушек, и пилот услышал свист сотен зарядов, пронесшихся рядом с «Мародером», будто рой сверхскоростных шершней.
Самолёт тряхнуло, и Микал дернулся, услышав отголоски удара, пронесшиеся по фюзеляжу.
— Бернд, правый дальний спекся. Туши его.
Подняв голову от бомбоприцела, Хоулек посмотрел направо расширившимися глазами.
— Трон Императора…
Протянув руку, Бернд нажал переключатель, и белое облако немедленно окутало обтекатель, сбивая пламя и за несколько секунд охлаждая раскаленную турбину.
Микал повернулся обратно как раз вовремя, чтобы увидеть огромную чёрную тучу, растущую перед носом «Мародёра», и слишком поздно понял, что это очередная жертва Дудака, превратившаяся в вихрь дыма и горящего прометия. Пилот инстинктивно закрыл глаза, и «Милость Императора» пронеслась прямо через огненную бурю. Раздалось несколько тошнотворных ударов — обломки сталкивались с передними кромками крыльев и фюзеляжа.
Бомбардировщик вновь задрожал, когда Круль открыл огонь из штурмовых болтеров, и к нему немедленно присоединился Фёдор. Передовые орочьи истребители, с воем проносившиеся над «Милостью», оказывались в секторах обстрела её верхней и хвостовой турелей.
В это время Микал пытался отслеживать взглядом самолёты зеленокожих, воздушные машины, не похожие ни на одни из виденных им ранее. Истребители обладали корпусами странных пропорций, деформированными под тяжестью громадных двигателей, которые изрыгали нечистое пламя и маслянистые клубы выхлопных газов. Грубые обозначения, выполненные в чёрном, желтом и красном цветах, покрывали склепанные крылья и фюзеляжи. Сильнейшее впечатление, впрочем, производили ряды орудий, неумолкаемо палящих по имперским самолётам. Глядя на пушки и пулемёты, усыпавшие крылья истребителей до самых законцовок, пилот — впервые с тех пор, как оказался в Имперском Флоте — решил, что защитное вооружение «Мародёра», возможно, слабоватое.
Из пелены подобных откровений Микала вырвала серия резких ударов. Попадания покрыли трещинами бронестекло кабины перед его лицом, и через белую сетку капитан увидел орочий самолёт, несущийся прямо на «Милость» и стреляющий из всех орудий. В последний момент чужак отвернул, и Микал успел кратко заметить скалящуюся зеленую морду в очках-«консервах». Из открытой кабины струился длинный белый шарф, который орк повязал себе на шею, словно изображая аса-истребителя давно минувших эпох. Рот ксеноса — огромная пасть, окруженная громадными клыками — был широко распахнут, тварь то ли рычала от гнева, то ли хохотала, проносясь мимо «Мародёра».
С омерзением отвернувшись от такого зрелища, Микал взглянул вперед. То, что он увидел там, можно было сравнить только с кошмарными образами ада.
Бомбардировщики один за другим сваливались в смертельный штопор, оставляя за собой спиральные огненные
Посмотрев налево, Микал с облегчением увидел, что «Божественное возмездие» по-прежнему в воздухе, а его турели плюются огнем и вертятся, словно обезумевшие глазные яблоки. Вид другого «Мародёра», летящего прямо и уверенно, позволили капитану вновь сосредоточиться и подавить растущее в животе чувство паники. Спокойствия Микалу прибавляли хоть и напряженные, но не умолкающие переговоры бортстрелков «Милости».
— Один заходит слева, Мацей.
— Дудак, веду его… Он твой, Фёдор.
— Сбит!
— Фёдор, смотри, там другой, на семь часов.
Микал слышал грохот болтеров Круля и Яворского, а «Милость» тем временем содрогалась от новых попаданий в левый борт. Затем откуда-то сзади донесся глухой хлопок.
— Есть! — крикнул Мацей.
— Немного помог хвостовой стрелок «Возмездия», капитан, — тут же добавил он.
Взглянув на братский бомбардировщик, Микал порадовался, что они не одни.
А потом пилот боковым зрением заметил, что ближний левый двигатель плюется топливом и маслом из неровной полосы рваных дыр в обтекателе. Проверив приборы, Микал обнаружил серьезную утечку прометия и повернулся к Бернду, сгорбленному над прицельной консолью — бомбардир держал ладони на рычаге управления и кнопке сброса. Прежде чем капитан успел что-то сказать, снизу раздался голос Алекса.
— Две минуты до цели.
— Бомболюк открыл, — отозвался Хоулек.
Вслед за этим «Милость Императора» слегка накренилась — распахнувшиеся створки изменили баланс самолёта. Крепче сжав ручку управления, Микал выровнял «Мародёра» и удержал его на траектории.
Снова быстро взглянув налево, пилот увидел, что из ближнего двигателя теперь вырываются струйки дыма и понял, что его придется отключить. Микал потянулся к нужному рычажку через приборную панель перед бомбардиром, ничего не замечавшим вокруг себя.
— Бернд, я останавливаю ближний левый, не отвлекайся от прицеливания.
Потеряв часть тяги, «Милость» начала немного рыскать, и пилот отработал педалями рулей управления. Бомбардировщик отреагировал на его усилия, и тут же прозвучал голос Хоулека.
— Цель подтверждена, готовлюсь к сбросу.
Уставившись вперед, Микал не увидел ничего, кроме громадных клубов чёрного дыма, скрывавших космопорт, последствий урона, нанесенного врагу первыми волнами «Громов» и «Мародёров». Как только самолёт вошел в плотное облако, передняя турель замолчала — Дудак просто не видел целей. Круль и Фёдор, впрочем, по-прежнему беспрерывно палили из хвостовой и верхней установок. Бернд, склонившийся над бомбоприцелом, словно в молитве, начал читать по воксу повторяющиеся «псалмы».