Милость Императора
Шрифт:
— Капитан, орки, — резко вклинился Мацей. — Истребители, на пять часов.
Практически тут же он сам и Фёдор открыли огонь, а капитан отработал рулями вправо, заметив первые трассы, пронесшиеся возле фонаря кабины. При этом Хоулека, как раз пытавшегося добраться до носовой турели, бросило о стенку фюзеляжа.
— Фёдор, на семь часов! — крикнул Круль, из голоса которого пропало всё хладнокровие. Болтеры грохотали в унисон. Отклонив ручку управления влево, чтобы снова сменить курс, Микал услышал стон Бернда — тот отлетел к другой стенке. Мимо самолёта пролетели две огненно-красные
— Терра, чуть не огребли, — выразился Алекс, услышав парный взрыв впереди «Мародёра».
Выполнив очередной разворот с креном, капитан снова увидел Хоулека — тот поднялся на ноги, держась за бомбоприцел.
— Что с Дудаком? — спросил Микал.
— Шок. Из-за башни. Он думал, что погиб, — объяснил Бернд, забираясь обратно в кресло. Капитан снова резко отработал рулями — и опоздал.
Позади кабины прозвучал мощный хлопок, и Микал инстинктивно пригнулся. Весь самолёт содрогнулся, болтеры Круля умолкли.
Кабина наполнилась дымом и настоящим облаком осколков стекла. Даже через дыхательную маску ощутив отчетливый запах жареного мяса, сбитый с толку пилот поднял взгляд и увидел Хоулека, странно смотрящего на свой лётный комбинезон. В груди бомбардира обнаружилась сквозная дыра размером с кулак, и точно такая же зияла впереди, в фюзеляже «Мародёра». Медленно повернув голову к Микалу, Бернд, глаза которого быстро покинула жизнь, завалился прямо на ручку управления, и «Милость Императора», клюнув носом, устремилась вниз. Тело бомбардира безнадежно прижало пилота к стенке кабины, и он чувствовал, как самолёт ускоряется, сваливаясь в гибельный штопор над океаном Балле-прим.
— Святой Император… Алекс! Сними его с меня. Сними его!
Пока Микал пытался сбросить мёртвый груз, ручка управления оставалось зажатой между капитаном и трупом Бернда. Оставшиеся две турбины «Мародёра» начали тревожно завывать, предупреждая, что скорость бомбардировщика ещё возросла. Пилотом овладело отчаяние — он не собирать умирать вот так. Не здесь. Не сегодня.
Вечная ярость снова вспыхнула внутри Микала, и на этот раз лётчик не стал сдерживать её. Используя накопившуюся за годы досаду и гнев, он обрел новые силы в этой смертельной схватке, которую просто отказывался проигрывать.
— Отвали от меня, ты, мудак бесполезный! — крикнул капитан в безжизненное лицо Бернда, оказавшееся в сантиметрах от его собственного, и, на нечеловеческом выбросе адреналина, оттолкнул прочь залитое кровью тело. Труп, пролетев по кабине, врезался в Алекса, карабкавшегося на помощь Микалу, и тщедушного штурмана отбросило назад к его посту. Погибший Бернд прижал Иеронима к столу для прокладки курса, словно пьяный любовник, и тот, с ужасом воззрившись на обвисшее лицо друга, скинул мертвеца на пол. Заметив в груди бомбардира зияющую рану, из которой хлестали багровые струи артериальной крови, заливая обычно аккуратное рабочее место штурмана, Алекс заорал.
— Что такое? — спросил Фёдор по воксу. — Круль? Круль?!
У Микала не было
— Круль? Круль? — не умолкал Яворский.
— Заткнись, Фёдор! — рявкнул пилот.
— Капитан, кто там кричит? Круль?
Микал отключил вокс-канал Алекса на приборной панели, и вопли резко оборвались.
— Фёдор, противник. Где истребители?
— Истребитель, капитан, — поправил Яворский. — Мацей сбил одного, перед тем, как в нас попали.
Теперь «Милость» летела ровно, поэтому пилот рискнул оглянуться через плечо и посмотреть, что произошло с Крулем. Увидев раскуроченные обломки верхней турели и безголовое тело бортстрелка, повисшее на страховочных ремнях, Микал повернулся обратно к приборной панели. Бернд и Круль.
«Наш „Мародёр“ похож на мясницкую лавку», чёрство подумал капитан.
— Слушай, Фёдор, — четко и ясно произнес он. — Круль и Бернд не уцелели.
Хвостовой стрелок ничего не ответил.
— Фёдор, что по боекомплекту?
Молчание продолжилось.
— Фёдор?! — громче повторил Микал.
— Ничего, капитан. Я пустой.
Это не удивило пилота — Яворский почти беспрерывно вел огонь с того момента, как они начали заход на цель.
— Ладно, оставайся наготове и докладывай обо всех орках, что прицепятся к нам, — успокаивающим тоном ответил Микал.
— Как вот этот, да? — уточнил Фёдор.
— Что? Где?
Развернувшись в кресле, пилот с изумлением увидел прямо за обрубком левого крыла орочий истребитель, а в нём — зеленокожего пилота, щерящего клыки и смотрящего на Микала горящими красными глазами.
Чужацкая боевая машина была окрашена в чёрный цвет, с клетчатым узором по окружности обтекателя громадного двигателя. Под крыльями торчали пустые крепления для ракет, направленные вперед пушки и пулемёты молчали.
— Патроны кончились, — вслух произнес капитан.
Словно поняв, о чем думает человек, орочий пилот покачал крупной башкой и, расплывшись в мерзкой улыбке, ткнул когтистым большим пальцем себе за спину. Посмотрев на заднюю часть закопченной кабины истребителя, Микал увидел мелкого зеленокожего, ворочающего пару тяжелых пулемётов, направленных в сторону хвоста. Второй ксенос отчаянно пытался развернуть свою установку и поймать в прицел поврежденный «Мародёр». Когда ничего не вышло, хлипкий чужак что-то затараторил, обращаясь к пилоту. Тот кивнул, и уродливый истребитель, изрыгая маслянистый дым из многочисленных выходных сопел, начал опережать «Милость Императора». Капитан понял, что орк собирается занять позицию перед носом бомбардировщика, чтобы дать своему бортстрелку шанс на смертельный залп.