Милость от своей звезды
Шрифт:
– И когда ты мне поведаешь о курочках из Новой Гвинеи? – Джесси повернулась на бок и подперла голову рукой. Теперь она была слишком близко, и Гейб чуть не застонал.
– Может, лучше оставим их на другой раз?
– Другой раз? – переспросила Джесси, словно сомневаясь, что они еще когда-нибудь встретятся.
Он поцеловал ее. Джесси не ожидала этого, да и Гейб поступил так под влиянием эмоционального напряжения. Они в течение нескольких часов пытались обходить подводные камни, чтобы не вызывать тени прошлого, но оказалось достаточно какого-то мгновения – и все полетело к чертям. Ничего больше
Джесси воспринимала каждое его касание словно мощный подземный толчок. Волосы Гейба струились шелковой пряжей между ее пальцами, в то время как он покрывал ее кожу жгучими поцелуями, бормоча слова, которые она не могла разобрать, но каким-то образом понимала, что он хочет ей сказать. Наконец-то. Сжатые в кулаки пальцы Джесси сначала были препятствием между ними, но потом разжались, и она стала нежно гладить тело Гейба, задерживаясь на его мощных бицепсах.
– А что это, Гейб? – Джесси осторожно потрогала свежий шрам на его груди.
– Ничего, пустяк, – небрежно ответил он, сморщившись, однако, когда она нечаянно надавила на рубец.
– На мой взгляд, это след пулевого ранения, – заявила Джесси, лизнув языком грудь Гейба. – Чем ты занимаешься, работая на губернатора?
– Так, разные разности, что поручат.
Она с сомнением подняла бровь и поцеловала шрам.
– Знаешь, Гейбриел Сент-Клер, в моей банде всегда найдется местечко для хорошего парня.
– А ты считаешь, что я хороший? – спросил Гейб, бездумно наблюдая, как меняется выражение лица Джесси.
– Я главарь, Джесси Джеймс, – рассмеялась она. – Всегда вижу нашего поля ягоду. Ну как, согласен?
Кто-то смеялся. Это был не он, потому что давно уже нет того паренька с гор, что назывался Гейбом.
Кто-то простонал. Это не могла быть Джесси, потому что та девушка умела скрывать свои чувства.
Соскользнув с одеяла, они перекатились на траву. Сухие сосновые иглы кололи ягодицы Джесси, ее голова откинулась назад, а колени раздвинулись, уступая тяжести его тела.
Он опустил глаза, чтобы запомнить навсегда румянец, разгоревшийся на ее щеках, губы, вспухшие от его поцелуев, этот взгляд, чуждый всякого коварства и скрытности. Но где-то в глубине души Гейб понимал, что совершает безумный шаг, спуская с узды демонов. Каким-то чудом он все же ухитрился остановиться, отвернуть в сторону.
Они долго лежали молча, ошеломленные, не верящие сами себе. Ни слова не сорвалось с их губ. Да что тут скажешь? Наконец Джесси кашлянула, прочищая осипшее горло.
– Я… Я не верю, что ты сможешь уехать и навсегда позабыть меня…
– Да, Джесс, я хотел бы, но это не в моих силах.
– Почему ты остановился? Я бы позволила тебе все… И ты прекрасно это знаешь.
Гейб взял ее за руку.
– Да, знаю. И видит Бог, я хочу тебя. Но мы уже пустились однажды по этой дороге, и все кончилось плохо. В этот раз мы сумели справиться со своими чувствами.
– В этом, по-твоему, суть пережитого нами в жизни?
– Не знаю, что бы получилось, сложись наши судьбы по-иному: если бы у меня не было травмы, если бы ты не отдалась мне, когда я приехал к тебе в колледж,
– Что ж. Нечего теперь лить слезы сожаления, Гейбриел Сент-Клер. Не надо возлагать на меня ответственность за собственные провалы и промахи. Что твое, то твое, а мое принадлежит мне. – Она махнула рукой и поднялась. – Уже поздно, Гейб. Мне пора в бар. Надо подумать об очень многих вещах.
В городе, когда машина остановилась у отеля, Джесси, открывая дверцу, почувствовала на своей руке ладонь Гейба.
– Куда ведут нас события, Джесси?
– Туда же, где мы были до твоего приезда. Никуда. – Джесси тяжело вздохнула. – Мы отвезем золото. Потом ты вернешься в свою жизнь, а я останусь в своей.
– Не уверен, что мне этого хочется.
– Зачем преувеличивать значение того, что произошло? Если ты не можешь обеспечить сохранность золотого обоза, пусть пришлют кого-нибудь еще. Тогда ни тебе, ни мне незачем будет беспокоиться по поводу того, что может произойти.
– Меня больше волнует, – мягко сказал Гейб, – то, чего может не произойти.
– Я говорю об обозе, – уточнила Джесси, выбираясь из джипа. У обоих сердца обливались кровью. Некогда они были лучшими друзьями. Потом познали друг друга как любовники. Теперь они ни то ни другое. Кто знает, что ждёт их впереди?
– Спасибо, Гейб, – ее голос звучал проникновенно, – за то, что был со мной, когда я посетила нашу бывшую ферму. На будущее я уже ничего не загадываю. Полагаюсь на судьбу.
Отъезжая, Гейб думал о том, не придется ли ему сожалеть, что он вернулся в родные края.
5
Джесси не проведешь. Это был след пули, свежий рубец после ранения. Кто-то стрелял в Гейба, стараясь убить. Ему ничего не стоит сказать, будто работает на губернатора, ну а если он лжет? Вдруг он в самом деле явился, чтобы похитить золото?
Конечно, в девяностых годах нашего века никто не занимается грабежом обозов с сокровищами. Это что-то из нравов Дикого Запада. Несомненно, наркомания и преступность в Делоуниге есть, но такой абсурд… Но Гейбриел Сент-Клер, разгуливающий с пулевым ранением, – еще больший абсурд. Джесси не знала, чем он зарабатывает себе на жизнь, но Гейб не преступник. Однако шериф в курсе его дел, и невозможно представить себе, чтобы такое лицо было с преступником заодно. Правда, с шерифской звездой сейчас здесь один из Сент-Клеров, а это меняет правила игры, но все равно надо сдерживать фантазию.
Вот след от пулевого ранения – факт. И записка, найденная Джесси под дверью по возвращении домой, – тоже реальность. Текст повергал ее в ужас: "Берегись! Он не тот, кем кажется".
Гейб пропадал десять лет. Три года из них проведены в колледже. Год он играл в профессиональной футбольной команде, а потом куда-то сгинул. Допустим, сидел в тюрьме. И вдруг выскочил откуда-то как раз в тот момент, когда она собралась перевозить дедовское золото из банка в Атланту.
Сент-Клеры вечно тащили у Джеймсов. И Гейб нередко появляется в тех случаях, когда им чего-нибудь требуется от Джесси. Ее мозг бился над загадкой, душа разрывалась между чувствами и фактами. Дело не может быть только в четырнадцати унциях золота, а вот где зарыта собака, понять никак не удавалось.