Мильтон в Америке
Шрифт:
Едва Гус замолчал, как Кемпис одобрил его план.
— Однако, — сказал он, — едва ли я смогу договориться с мистером Мильтоном. Вы его знаете. И вам известно, что он ответит.
— Ах ты тупоголовое ничтожество! — Гусперо прекрасно удавалась имитация. — Самонадеянный червь!
— Ох, а вы не преувеличиваете, Гус?
— Медный лоб!
— Вот поэтому я не стану с ним ни говорить, ни вступать в переписку. Не могу терпеть его наглость.
— Тогда что же делать?
— Пошлю-ка я Бартоломью Гидни. Любой сумасшедший
Два дня спустя в Нью-Мильтон прибыл верхом молодой англичанин. На нем была синяя шелковая рубашка, зеленые бархатные панталоны и большая шляпа с плюмажем из перьев.
— Что это? — вопросил Храним Коттон, первым его увидевший. — Что это за ходячий майский шест?
Гидни осадил лошадь.
— Простите, дорогой сэр. Не могли бы вы показать мне дом почтенного и многоученого мистера Мильтона? Полагаю, он проживает здесь? — Храним был настолько ошеломлен, что смог только махнуть рукой в нужном направлении. — Весьма вам признателен. Навеки ваш должник. — Он спешился, привязал лошадь к столбу и направился к дверям Мильтона. — Мистер Мильтон? Дорогой сэр?
— Войдите.
Бартоломью Гидни вошел и увидел Джона Мильтона, сидевшего у окна на простом деревянном стуле.
— Весьма дорожу честью…
— Ваш голос мне незнаком.
— Увы, это не является для меня неожиданностью. Я…
— Откуда вы прибыли, сэр?
— Мой прежний адрес — Уэстминстер-сквер, но в настоящее время я проживаю в живописном городке Мэри-Маунт.
— Вот как.
— Быть может, вы случайно о нем слышали? Окрестность самая восхитительная. Сельская идиллия. Временами она напоминает мне Челси в летнюю пору — место, где берег петляет вот эдаким манером. — Он изобразил рукой волноообразное движение и слегка подпрыгнул.
— Замечаю, сэр, что язык у вас без костей.
— Да, это общепризнанно. — Он приосанился. — Однако по своей природе я человек в высшей степени дружелюбный и искренний. Такова же была и моя дорогая матушка. Стоило ей взять в руки шитье, и речь начинала литься из нее потоком. О, как она повествовала о пережитом! Ничто не могло ее остановить.
— Чего же вы хотите от меня?
— Не уверен, дорогой сэр, что чего-то от вас хочу. Речь может идти о желаниях других людей. Это ужасно деликатный предмет.
— Мне недостает ловкости, чтобы поймать вашу мысль. Выскажитесь яснее, мистер…
— Гидни. Бартоломью Гидни. Происхожу, разумеется, от кембриджских Гидни. Обойден в завещании. Если я начну рассказывать, какие обширные земли…
— В таком случае не начинайте. Лучше скажите ясно, что вас сюда привело. Или уходите.
— Вы натура волевая, сэр, но мне такие нравятся. Говорю ясно: я приехал сюда по поручению мистера Ралфа Кемписа. Вам он знаком? Эдакий жизнерадостный. Чудо что за человек. — Увидев, как вытянулось лицо Мильтона, он поспешил продолжить. — У вас находятся несколько бристольцев, которые — как бы это сказать? —
— Эти дуралеи. И какого рожна им нужно? Амброзии и райских плодов?
— Не уверен, мистер Мильтон, что они предъявляли именно такие запросы, но убежден, что вы бы им не отказали.
— Они бесстыдные мерзавцы. Понимаю, мистер Гидни, куда вы клоните со всеми вашими словесными выкрутасами. Они желают получить освобождение от обязательств и переселиться в Вавилон.
— Боюсь, сэр, вы слишком размахнулись. Они имели в виду Мэри-Маунт.
— По мне все едино. Рог римского зверя — вот что у них на уме. Подлые перебежчики.
Бартоломью, задетый подобным отзывом о своей вере, разом сменил тон на официальный.
— Они намерены работать, а не молиться.
— При всем том не сомневаюсь, вам известны все подходы к простачкам вроде этих. Ослабите немного поводья, да, мистер Гидни? Пусть порезвятся и поклюют приманку?
— Уверяю вас, ни о какой приманке речь не идет.
— Бедняги. Оказаться рабами папистской тирании и суеверий!
— Не думаю. У нас нет рабства. И тирании. Лишь вечные блага свободы.
— Скажите лучше распущенности. Ну, ну, катитесь по собственной дорожке в ад и бристольцев этих прихватите с собой. Безмозглые птахи, угодившие в силки. Пусть их ощиплют и сожрут.
— Как это великодушно. И благородно.
— Цена договоров установлена. По десять фунтов за каждого.
— Знаю. О плате я договорился с мистером Гусперо. Если я предвосхитил ваше решение — что ж, вы вправе высказать недовольство.
— Гусперо? А он тут при чем?
Гидни понял, что сболтнул лишнее.
— Очаровательный молодой человек, вы согласны? Локоны — просто загляденье. Ипрелюбопытно шутит, наподобие того, как принято в Кобельрове. — Ему не хотелось впутывать Гусперо в историю. — Я встретил его у вашей прелестной церкви. Мне сказали, что он ваш секретарь. Это верно? Разве он не заменяет вам глаза — если позволено мне будет затронуть данный печальный предмет?
— У меня имеется внутреннее зрение, сэр, проницающее все хитрости и уловки.
— Рад это слышать. Такому дару здесь нет цены. — Он заколебался. — Итак, если я вас правильно понял, вы даете…
— Я даю вам их.Забирайте и больше не возвращайтесь. Нельзя быть врагом общины и оставаться при этом ее членом. Они нам не нужны.
Таким образом бристольцы покинули Нью - Мильтон и, не переставая петь и прикладываться к бутылке, в компании Бартоломью Гидни отправились верхом на другой берег. Гусперо проводил их глазами и опечаленный вернулся к Кэтрин.
— Знаешь, — сказал он, когда они вдвоем сидели в небольшой, увитой зеленью беседке за домом, — мне хотелось взять всю семью и к ним присоединиться. — Он похлопал ее по округлившемуся животу. — Малышу там было бы куда как привольно.