Милые развлечения
Шрифт:
Перис перевела дыхание и сглотнула.
Хотеть Тобиаса Квинна было ошибкой.
Она не хотела его. Как она могла? Она не видела его много лет – и не думала о нем. Почти.
Она хотела его.
Она думала о нем.
Как, или почему – на эти вопросы она не могла ответить. Только иногда испытывала чувство вины.
– Тебе нравится здесь, да?
– Да, – сказала Перис. – Очень.
От дверного прохода поднялась фигура и зашаркала по направлению к ним. Тобиас аккуратно обогнул ее.
Звуки рок-музыки донеслись
Еще проход, и Перис повернула за угол на Южную магистраль.
– Дом, милый дом, – сказала она, подходя к зданию. Она протерла рукавом стекла очков и надела их. – Большое спасибо. Возвращайся осторожнее.
– Я не хочу, чтобы меня отталкивали, Перис.
Она открывала входную дверь.
– Я не могу больше с тобой разговаривать.
– Почему?
– Ты знаешь, почему.
– Я знаю, откуда у тебя такие мысли. Посмотри на меня.
Перис медленно оглянулась. Она стояла на третьей ступеньке. Тобиас повернулся к ней, черты лица четко выделялись в резком свете фонаря.
Его глаза были прищурены от дождя. Черные волосы упали на лоб. Широкий рот с крепко сжатыми губами придавал лицу суровое выражение – как будто нужны были другие губы, чтобы сделать его теплым и мягким.
– Если ты не хочешь говорить со мной, выслушай меня, пожалуйста, – его скулы чуть побелели. – Пожалуйста.
Перис наклонила голову и ничего не ответила. В тишине она почувствовала движение Тобиаса и услышала его шаги на ступенях.
– Спасибо, – сказал он и подождал, пока она снова не подняла голову. – Обещаю, ты не пожалеешь об этом.
– Хотела бы я тебе верить, – смирившаяся, смущенная, с каким-то непонятным желанием внутри, которое она не намеревалась понимать, Перис открыла дверь и прошла в коридор.
Свет не пробивался из-под двери Мэри – пожилой женщины, жившей на первом этаже, – так же, как и из-под остальных дверей, мимо которых проходила Перис, поднимаясь по лестнице.
Тобиас шел сразу за ней.
Все, кроме Липса и его жены, еще находились в «Голубой двери» и вернутся еще не скоро. Вормвуд – полагали, что у него есть какой-то тайный приятель-мужчина – мог и вообще не прийти.
Перис неуверенно остановилась у своей двери, и Тобиас сам распахнул ее.
– Прежде чем мы двинемся дальше, – сказал он, проследовав за Перис внутрь и закрывая дверь, пока она включала свет, – я должен попросить прощения за то, что так разговаривал с тобой в прошлый раз.
– Ты хочешь сказать, что просишь прощения за то, что говорил со мной о тех вещах, которые заставлял делать мою сестру? – В ее голосе снова зазвучал холод.
Тобиас, не мигая, смотрел на нее.
– Твой… Тот, с кем ты живешь, дома?
Она скинула туфли.
– Я ни с кем не живу. Он живет в моем доме. У него две комнаты, которыми я не пользуюсь, и сейчас его нет.
Он быстро отвернулся,
Известие о том, что она не «живет» с мужчиной, обрадовало его. Почему, черт побери? Внутренний голос предостерег: только потому, что так он может получить твою помощь без особых проблем.
– Ты никогда не носила туфли, когда была ребенком.
Не сказав ни слова, Перис направилась к креслу-качалке. Она взглянула на верстак, на полки с инструментами под ним. Работа поможет ей не думать.
– А вот это ты всегда делала. Не замечала меня.
– Ты не разговаривал со мной, – сказала она, наклонив голову, чтобы взглянуть на него. – У тебя в мыслях Синтия.
Он прошел мимо нее и встал около окна.
– Ладно.
– Синтия не живет здесь.
– Я и не предполагал этого.
– Разве? Ты же знаешь, что она так же, как и я, владеет этой квартирой.
– Как и ты? Да. Эмма отдала ее вам обеим. Никогда не понимал, почему, раз Синтия ей не родня.
– Синтия моя сестра. Дочь моего отца.
– Но не родная.
Она оттолкнулась от пола кончиками пальцев и стара раскачиваться. Вряд ли можно винить его за это непонимание. Ей нужно было заботиться о Синтии – когда позволялось.
– Папа удочерил Синтию, когда женился на Верил. Поэтому мы сестры, насколько я понимаю. Она моя единственная сестра, и я забочусь о ней. – Эмма не хотела, чтобы имя Синтии фигурировало в сделке с квартирой. Перис настояла на этом, и до сих пор радовалась, что ее бабушка в конце концов согласилась.
– Я уже говорил тебе, Синтия не имеет никакого отношения к моему визиту.
Конечно, он пришел просить ее притвориться, что они любовники!
– Надеюсь, твое предложение было просто шуткой. Так должно было быть.
– Мне бы хотелось помочь тебе разобраться с этими подделками.
– Я сама отлично справляюсь.
Неужели он считает, что она купиться на его притворное участие?
– Ты совсем не справляешься. Ты идешь ко дну.
Перис вскочила на ноги.
– Не рассказывай мне, что я делаю. Или чего не делаю. У тебя есть десять секунд. Потом ты уйдешь. Мне надо работать.
Он рассматривал ее гораздо дольше десяти секунд.
– Тебе действительно тяжело сейчас. И твои друзья – какими бы милыми они ни были – не могут помочь. Так?
Пустое кресло продолжало качаться. Перис наклонилась остановить его.
Когда она выпрямилась, он уже подошел ближе – так близко, что она заметила темную щетину на его подбородке.
– Они заботятся обо мне. Это помогает, – она сглотнула так громко, что они оба услышали.
Он задержал взгяд на ее горле.
Что-то неуловимое появилось в воздухе. Перис стояла очень тихо, как будто напряжение, возникшее между ними, было подобно острому лезвию, приставленному к коже, – одно движение и порежешься.