Милые развлечения
Шрифт:
– Тобиас может вернуться, – сказал он, с трудом переводя дыхание.
– Оставь эти сказки, любимый. Ты же сам говорил мне, что твой брат не заявится сюда, пока ты здесь. Клянусь, что он тоже сейчас не один проводит время в своем маленьком уютном плавучем домике. Поэтому нам не о чем беспокоиться, так?
Она была права.
– Нет. Не о чем.
Не о чем, кроме возможного присутствия снаружи мужчины, который уже запустил руку к себе в штаны.
Он больше не мог это выносить. При следующем движении ее рук Найджел взял обе груди в ладони
Найджел отпустил ее, и она медленно, покачивая бедрами, направилась к окну. Он открыл было рот, чтобы остановить ее, но только крепче сжал зубы. Она станет задавать вопросы, на которые он все равно не сможет ответить.
– Включи видео, – сказала она и, глядя на свое отражение в окне, начала гладить бедра, пощипывать соски, обвивать руками шею и приподнимать груди.
Найджел почти пожалел Пигги.
Он вставил кассету и отрегулировал изображение на большом телевизоре в другом конце бассейна. На экране в полный рост возникла женщина, светлые волосы у нее были завязаны в хвостики. Ее скромная белая блузка и гофрированная юбка придавали ей вид школьницы – до тех пор, пока камера не показала ее лицо крупным планом. Несмотря на молодость актрисы, выражение ее лица было всего лишь пародией на невинность.
Найджел спокойно относился к подобным фильмам, но для женщины, облокотившейся на подставку для полотенец около бассейна, порнофильмы были неотъемлемой частью крутого секса.
Она наблюдала, как женщина на экране безуспешно пыталась остановить двух мужчин, которые снимали с нее школьную блузку, открывая камере огромные груди, поддерживаемые притворно скромным лифчиком. Затем она оглянулась на Найджела и сказала:
– Иди сюда.
Мужчины тем временем сорвали лифчик с извивающейся женщины.
Найджел перестал смотреть на экран. Вместо этого он начал развязывать персиковую юбку. Она повернулась нему спиной. Когда юбка упала, она скрестила руки на подставке для полотенец и медленно покачала бедрами из стороны в сторону.
На ней теперь ничего не было, кроме сандалий на высоких каблуках и переливающихся чулок цвета слоновой кости, отделанных по верху кружевом. Перед его взором предстал самый совершенный зад из всех, что ему приходилось видеть.
– Сейчас, – потребовала она. – Сейчас.
Найджел повиновался. Просунув руки ей под мышки и ухватившись за ее груди, он вошел в нее сзади. В ту минуту когда она начала содрогаться в экстазе, он опять подумал о Пигги, ухмыльнулся, и наддал еще сильнее. И в момент оргазма он забыл о том, насколько более возбуждающими были эти игры, когда Синтия Делайт Квинн была женой его брата.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Полночь в «Голубой двери». Застоявшийся запах духов казалось, состязался с затхлым воздухом –
– Липс сегодня в ударе, – сказал Сэм Перис, угрюмо глядя на худого, очень высокого человека, насвистывающего свою партию из «Пятидесяти способов избавиться от любовника».
Перис не могла сосредоточиться. Каждый раз, когда открывалась входная дверь, она вглядывалась в темную аллею у маленького клуба, служившего ей вторым домом. Туман поднимался в духоте ночи, когда она торопилась в клуб по булыжной мостовой, отсвечивающей под фонарями. Теперь этот туман проникал и в переполненную комнату, где смешивался с сигаретным дымом, превращая воздух в некоторое подобие жидкого супа.
– Она же любит меня, – пробормотал Сэм в промежутке между глотками кофе. – С другими она просто проводит время, а на самом деле ей все равно.
Кто-то выбрал ее. Покачивая в руках бокал с белым вином, Перис снова посмотрела на дверь. Кто-то выделил ее из всех ювелиров в округе и задумал погубить ее бизнес.
Произвольный выбор?
Или нечто более серьезное, более злое.
Не личное? Случайное столкновение, приведшее к… к человеку, который решил, что может скопировать изделия Перис и не быть пойманным?
Проявление ревности или ненависти? Преднамеренная попытка разрушить ее карьеру именно тогда, когда ее изделия стали пользоваться спросом?
Пронизывающие, свистящие ноты и бурный аккомпанемент мистера Липса на пианино заставили Перис вздрогнуть.
– Посмотрите на нее, – сказал Сэм, балансируя на двух ножках стула. Черная шелковая юбка приподнялась, открыв пару мускулистых мужских бедер в сетчатых чулках.
Сэм говорил не о голубоглазой светловолосой жене Липса, стоящей у пианино.
– Джинна – просто чудо, – честно сказала Перис, проследив взгляд Сэма на гибкую женщину с блестящей кожей, владелицу «Голубой двери». Джинна скользила между столиками, улыбаясь, болтая, наклоняясь здесь и там пошептаться, когда ставила на столы напитки. – И она на самом деле любит тебя, Сэм.
– О вкусах некоторых людей не спорят, – безразлично заметил мужчина, сидевший слева от Перис, лицом к Сэму. Вормвуд, художник, живший в двух свободных комнатах Перис, был очень смуглым. Шатен с карими глазами, слишком загорелая кожа, грязного оттенка рубашка и слаксы.
Ему можно было дать и тридцать и пятьдесят – никто не мог сказать точнее.
Сэм невыразительно посмотрел на него.
– Вспоминай эту великую мудрость всякий раз, когда кто-нибудь откажется покупать твои расписанные под зебру сиденья для унитазов.
Вормвуд слегка улыбнулся, показав желтые зубы.
– Тише, приятель.
Мягкий человек, он редко насмешничал, как сейчас в случае с Сэмом, и всегда старался избегать споров.
– Я не расписываю сиденья для унитазов. Мебель, запомни. Стулья, столы, шкафы.