Милый мой бухгалтер
Шрифт:
— И что ты теперь будешь делать? — поинтересовалась сестрица после длительной паузы.
— Спать, я буду спать, — повторила устало и потащилась к своей комнате, еле передвигая ноги.
— С ним? — предположила Леся и противно засмеялась. Я бросила на нее ещё один взгляд, от которого она поперхнулась и ушла к себе, хлопнув дверью.
Увы, не прошло и минуты, как дверь в мою комнату снова открылась. Даже не оторвала голову от подушки, скрутилась калачиком, смотря в стенку.
— Я забыла сказать, там же Миша тебе ноутбук принес, я его на столике положу, хорошо? — громко сообщила сестрица, но я даже не обернулась.
Когда тебе плохо, лучший способ с этим справиться — работа. Во время
Отчёт занял все моё время и внимание, но мысли то и дело ускакивают в сторону. Ноутбук новенький, тонкий и навороченный, но скорее всего ворованный. У Миши явно не было на него денег, значит он «одолжил» его так же, как ту машину. Надо будет заставить его вернуть обратно владельцу, как только закончу отчет. Вот закончу его и что тогда? Что я вообще делаю? Моя жизнь пошла под откос, в ней появилась какая-то паранормальщина. Бабушка не одобрила бы, ни Макса, ни то, что я ему помогаю.
Весь этот бизнес дурно пахнет, словно кто-то специально подводил его к банкротству последний год, по меньшей мере. Смотря на все это, хочется спросить, почему Фролова ещё в прошлом году не посадили? Мертвые души, на которых начисляется баснословная зарплата. Поставщики, задолженность по которым висит уже несколько лет. Почему никто не требует деньги обратно? Почему никто не судится, желая получить деньги за предоставленный товар? И где этот товар вообще? Что-то я не видела в том клубе склада дорогой мебели и бензопил. Зачем клубу целых пятнадцать бензопил?! Да ещё кто-то «умный» списал их на счёт основного производства. Что в клубе можно делать с пятнадцатью бензопилами?! Тот, кто вёл эту бухгалтерию, хоть раз план счетов открывал?! И ладно бы так было один раз, но там чуть ли не каждую неделю что-то подобное по накладным проходит. Что это вообще за поставщики, я даже их сайта не смогла найти в интернете? Ни одного, из более двадцати фирм! Главное, это я ещё только первый квартал проверила, благо в ежедневнике сделала себе записи подозрительных операций и контрагентов. Весь этот бизнес одно сплошное криминальное дно.
Надо как-то выбираться с этого дна, пока не увязла в нем по уши. Хотя, учитывая, во что я превратилась, вряд ли это возможно. Скосила взгляд на зеркало, глаза у меня уже нормальные. В комнате стемнело, но я не включаю свет и без него хорошо вижу. Хоть какой-то плюс у этих жутких глаз. Начинаю ловить себя на мысли, что предпочла бы поверить в версию Миши, где предполагалось, что уже завтра все это пройдёт, как очень специфическая инфекция. Как же все просто было, когда в этой истории не было никаких упырей, одни бандиты-наркодилеры. Сама эта мысль звучит абсурдно: я — упырь. Странное дело, я вспомнила почти весь наш разговор с Фроловым в прошлый вечер, но не могу вспомнить, признался ли он, что упырь или нет? Он всегда так говорит, что никакой конкретики в его словах нет. Как, например, о том, что он директор, или когда о своем враге говорил. Кто? Зачем? Почему? Ничего не объяснил, а я бросилась ему помогать, как всегда, совсем не думая о том, что делаю. Если его на самом деле подставили, то я ничем не могу помочь. Всё это зашло слишком далеко, нужно сворачивать с опасной дорожки, пока я не влюбилась в него окончательно. Моя любовь людей до добра не доводит, все, кого я люблю, умирают. Не хочу больше смотреть на их смерть. Лишь сестры всегда будут рядом, возможно потому мы и мойры, а не из-за любви Зинаиды к древней Греции и показной аристократичности.
В дверь комнаты постучали, я несколько рассеянно на нее посмотрела.
— Да? — вопросительно уточнила, продолжая печатать довольно тривиальные фразы. Если бы не преподаватель в университете, который заставил меня переделывать анализ финансового состояния целых восемь раз, эта работа заняла бы у меня куда больше времени.
— Ты занята? — послышался голос Клото за дверью.
— Нет, проходи, — отозвалась, закрывая файл с почти готовым отчетом.
Сестра зашла и, прикрыв за собой, осталась стоять возле двери. Сегодня она оделась в строгий брючный костюм. Обычно она надевает его в суд, вот только сегодня у нее выходной, так что этот наряд меня очень удивил. Сестра включила свет, но от электрического освещения глаза у меня не заболели.
— Работаешь? — спросила, она улыбнувшись.
— Ты что-то хотела? — слегка повернулась к ней, смотря, как обычно, снизу вверх.
— Хотела, — она обернулась и, взяв стул, села напротив меня. Сложила руки в замок, словно то, что она хочет мне сказать, очень тяжело сделать. Она нервно глянула на свои пальцы, затем посмотрела мне в глаза.
— Прости за то, что я сказала позавчера, — наконец выговорила она, заставив меня удивиться.
Клото не из тех людей, которые извиняются. Она всегда была как будто сама по себе и, даже если делала что-то не то, никогда не извинялась и не шла на попятную, как Леся. Подобное, конечно, происходило не часто, ибо старшая сестра редко ошибается. Леся, конечно, говорит, что я из нас троих самая правильная, но, как по мне, Клава всегда была самой строгой и к нам, и к себе. Такие люди, как она, без причины редко говорят то, что на самом деле не думают, а тем более извиняются.
— Мне не стоило приплетать бабушку к твоим отношениям, и тем более лезть в них. Это твоя жизнь, и ты вправе сама решать с кем тебе быть, просто мы с Лесей волнуемся. Я так не хочу увидеть тебя снова такой же подавленной, какой ты была после смерти Игоря.
После случая с его братом, упоминание Иванова больше не вызывает во мне истерику как раньше, лишь печаль, отдающую глухой болью в сердце. Сестра осторожно взяла мои руки и сжала их, заставляя меня почувствовать, какая же она горячая. Или это я холодная? Сестра растерянно смотрит на мои руки, так что я забираю их и прячу в карманы. Безвкусное платье со сломанным замком я все же сняла, оделась в свое домашнее шерстяное платье. Давно я его не надевала. Бабушка очень любила, когда я ходила в нем, потому что она его связала для меня.
— Я сильнее, чем кажусь, — ответила, смотря на нее сдержанно. — То, что случилось после его смерти, больше не повторится.
Судя по взгляду сестры, она так не думает, но ссориться со мной не хочет. Она откинулась на спинку стула, так что я сразу поняла, что извиняться она больше не будет.
— Почему ты не сказала, что была поручителем у бабушки и в одиночку выплачивала кредит? — строго спросила она.
— Это же мой кредит, за мою учебу, пусть он и был оформлен на бабушку. Кто, как не я должна была его выплачивать? — удивляюсь ее вопросу.
— Ать, ты же знаешь, мы всегда платили за все вместе. Как вместе зарабатывали деньги, чтобы заплатить за мой кредит на учебу, за Лесин. Я думала, что и твой мы давно его выплатили.
— Мне не давали кредит из-за возраста и того, что я официально нигде не работала, только неофициально подрабатывала на частников. Тогда мы ещё не выплатили за Лесину учебу, поэтому второй брать пришлось в другом банке под большие проценты. Затем доллар вырос, и мы стали должны совсем другие деньги.
— Почему ты нам не сказала? Мы бы помогли тебе! — возмутилась сестра.