Мимо радуги
Шрифт:
Лена бросает недокуренную сигарету "Парламент" на землю и начинает трясти своим модным телефоном над головой.
– Короче, я позвонила тем лохушкам, щас они подойдут – поугараем, говорит она с пьяным, диковатым блеском в глазах.
– Опять ты за свое, Ленка? – спрашивает один из парней, рыжий и конопатый Рома. Он, кстати, весьма ничего. Не мой типаж, конечно, да и прикид все же слишком модный, но яркие скулы, широкие плечи и крепкие руки выгодно выделяют его на фоне всяких Антош.
– Ну я же не виновата, что они такое днище, –
Минут через пятнадцать к нам приходят две девчонки: одна очень худая с жидкой косичкой на голове, другая – полная, в черной балахонистой одежде и нелепым розовым рюкзачком, с которым ходят девочки в начальных классах.
– О! Привет, красотки! – улыбается им Лена акульей улыбкой.
– Привет, ре-ре-б-б-бят-та! – заикается тощенькая.
– Ну что, поиграем сегодня? – Лена достает деньги из кармана куртки. Сумма немаленькая – она трясет стопкой сторублевых купюр.
– На что? – на лице пухленькой рисуется оживление.
– Хм… – Лена задумчиво закатывает глаза.– Народ, во что сегодня поиграем? В "Гладиаторские бои"? В "Засоси подружку?" Или в "Стырь бухлишко в магазине?"
– Может, хватит уже, а? – на лице Ромы рисуется отвращение. – Давай хоть раз посидим без твоих игр, Лен?
– Девочки, вы не хотите играть? – спрашивает Лена, тряся денежным веером. – На кону тысяча рублей!
– Д-д-да, к-к-конеч-ч-ч-но мы б-будем, – отвечает тощенькая, поднимая вверх костлявые плечи.
– Ну вот и славненько. Итак, я хочу, чтобы вы показали нам стриптиз. У меня на телефоне как раз появилась новая песня, которая подойдет для такого случая. Условия такие: кто эротичнее станцует и снимет с себя больше одежды – тот и заберет приз.
Лицо у Лены заливается краской от собственной идеи, а глаза горят диким огнем. Она включает песню. Все замирают. Никто не говорит ни слова. Тощая и полная кротко переглядываются и начинают неуклюже покачивать бедрами в такт мелодии.
– Ну же! Давайте смелее! – кричит Лена.
И девчонки робко снимают куртки, потом кофты, пытаются изображать какие-то эротические па.
Я как-то зависла, не веря своим глазам.
Затем пухлая робко стягивает с себя лифчик, прикрываясь как может руками…
– Ну-ка, дай сюда, – Лена отбирает у толстухи ее белье вместе с остатками гордости и начинает крутить им над головой. Она поворачивается к нам и торжественно произносит:
– Кажется, у нас фаворит!
– Где сиськи? – кричит Алиса, на секунду вынырнув из объятий Антоши. – Сиськи покажи!
– Твоя правда, Лисонька! – Лена опускает руку, бросая лифчик лохушки в урну, полную бычков, харчков и прочих следов постоянных посиделок. – Вы слышали, чего требует публика, красотки? Публика хочет видеть сиськи!
Толстуха краснеет, смотрит сумасшедшими глазами на подругу, та пятится, на ходу натягивая свою одежду, пуская слезу и отрицательно
– Давай-давай, я буду кидать бабки только на твои сосочки, а дристучая будет подбирать, – Лена останавливает худую и за шкирку толкает ее к ногам практически голой толстухи.
Полная, во всех смыслах, лохушка, загнанная в угол, опускает голову и руки одновременно, открывая нашим глазам розовые поросячьи соски.
Антоша, воспользовавшись тем, что все внимание приковано к бедолагам, прокрадывается сзади и стягивает с толстой трусы. Мы успеваем заметить кудрявые заросли в ее промежности, прежде чем поднимается сумасшедший гогот, а толстая неуклюже пытается натянуть трусы на бедра.
– Хватит! – вырывается ломаным писком у меня из пересохшего горла. Оцепенение и замешательство постепенно проходят. Я прячу лицо в ладони, пытаясь отгородиться от этого ужаса, – сегодня я многое вижу впервые. Но игнорировать такое просто ниже человеческого достоинства.
– Не лезь, – сухо говорит Полина с каким-то отстраненным видом. Кажется, ей вообще плевать на то, что тут происходит. А остальные просто меня не слышат. Рома отвернулся и прикрыл глаза ладонью, но продолжает отпивать вермут из своего стаканчика. Алиса уже вовсю обжимается с Антошей. Третий парень вообще все время молча пьет и переписывается с кем-то по смс. А Лена, вся красная и мокрая от смеха, кидает по одной купюре в горе-лохудру.
– Ты вообще нормальная? – уже во весь голос обращаюсь к Лене. – Они тебе игрушки, что ли? Хочешь денег дать девчонкам – ну так дай! Или придумай для них работу какую, раз просто так не хочешь бабками разбрасываться! Но зачем такие унижения?!
– А вы че творите? – кричу уже на толстуху. – Деньги можно и честным трудом заработать! Неужели вам плевать, что вас так опускают?!
Но опущенной, судя по всему, и правда все параллельно. Она натянула трусы и снова стоит в полный рост с понурой головой, покорно ожидая, когда закончится этот ад и хищники отпустят ее живой.
– О, а новенькая-то у вас с гонором, – подает вдруг голос Антоша, оторвавшись от губ Алисы. – Деточка, ты тут новенькая, – говорит он мне. – Либо играешь в нашей песочнице по нашим правилам, либо вали отсюда.
– Не груби, Антоша, – заступается Рома. – Не обращай внимания, Ален. Это дурдом реально, и каждый тут сходит с ума по своему. Я тоже против этого бреда. Но ты лучше просто забей. Это их проблемы.
Музыка на Ленином телефоне выключается. Тощая собирает с земли все деньги и встает рядом с подругой в одном нижнем белье, больше не решаясь натягивать одежду без спроса. Бедные униженные девчонки, как собачонки, ждут вердикта своей хозяйки.
Я пьяна и потеряна. Гнев накатывает волной к голове и тут же сменяется беспомощностью. В висках от возмущения стучит кровь. Происходящее просто не помещается в моей картине мира. Нет, Ромочка, на такую дичь глаза закрывать мне просто не позволяет совесть.