Мимолетная страсть

Корнуолл Лесия

— Видишь?

— Тут слишком темно, чтобы что-нибудь увидеть, — ответила она чуть левее того места, куда он протянул руку.

— Где твои губы? Давай я покормлю тебя. — Финеас закрыл глаза, ощутив ее робкое прикосновение. Она потянула его руку к своим губам, слизнула с них сок и ахнула.

— Блэквуд! Это и вправду вишни! — воскликнула она так, словно ожидала, что он врет. Финеас нахмурился, услышав от нее свое имя. Интересно, что еще эта женщина о нем знает? По позвоночнику поползли мурашки, словно

предостерегая его.

Он поднес вишню к ее губам. Она укусила, сок брызнул ему на пальцы, и это оказалось очень чувственным ощущением. Финеас наклонился вперед, нашел ее губы и впился в них, слизывая сладкий сок с губ и языка. Он уже снова возбудился и рвался немедленно взять ее.

— Боже! — выдохнул Финеас, роняя вишни и протягивая к ней руки. — Скажи, как тебя зовут? — взмолился он хриплым голосом.

— Называй меня Ясминой, — вздохнула она, уткнувшись носом ему в шею и тепло дыша. — Или Шарлоттой. Какая разница?

Финеас хотел заговорить, но она поцеловала его, словно призывая к молчанию. Он отстранился и услышал, как она досадливо заворчала.

— Назови свое имя, — повторил Финеас, положив руки ей на плечи, отодвигая ее от себя. — Я должен знать, как тебя найти. А если это будет случаться и дальше (я искренне надеюсь, что будет), я хочу знать, как тебя называть, куда посылать цветы или корзинки с вишнями Уэстлейка.

Она потерлась об него, как кошка. Финеас снова полез ей под юбку. Она прижалась к его ладони и потянула его к себе. Не в силах удержаться, Финеас прижался к ней и поцеловал в шею.

— Это не будет больше случаться, Блэквуд. Этого вообще не должно было случиться, — пробормотала она.

— В который раз? — уточнил Финеас, покусывая ее ушко. Она расслабилась в его объятиях, позволила ему увлечь себя обратно под вишневое дерево. Они упали, но не ушиблись — нижние юбки смягчили удар.

— Оба раза. Ни разу. Больше никогда, — произнесла она с тоскливым вздохом, раздвинула ноги и потянула его туда, где хотела снова его ощутить. Он с трудом сдерживал желание вонзиться в нее, дразнил ее — ему требовалось получить информацию прежде, чем уступить вожделению.

Финеас ласкал ее груди, потер большим пальцем один сосок и почувствовал, как тот напрягается.

— Ты замужем? — спросил он. — Я умею вести себя очень осторожно…

Она застыла.

— Нет, конечно же, нет! — воскликнула она, пытаясь отстраниться, но Финеас не отпустил ее. — Пожалуйста…

Он положил ладонь ей на затылок, снова притянул к себе, усмиряя страстным поцелуем. Провел рукой по горлу, провел пальцем по изящной линии челюсти и снова скользнул ладонью на затылок, под локоны парика. Сзади, на шее, у нее была небольшая родинка. Финеас обвел ее пальцем.

— Пожалуйста, — снова прошептала она, извиваясь под ним.

Финеас навис над ней, решив

превратить свой допрос в любовную игру. За каждую ласку он потребует от нее одного секрета. Он уже обливался потом — такая игра потребует от него невероятной силы воли. Он, конечно, в состоянии…

Скрипнула дверь, и на пол упал луч света.

— Блэквуд?

Финеас мгновенно вскочил на ноги и прищурился, вглядываясь в силуэт в дверном проеме. Он бы схватил меч, но тот был надежно скрыт тьмой. Его любовница, испуганно ахнув, отползала в тень, шурша атласом, но Финеас не отводил взгляда от вошедшего.

— Адам, — проворчал он, узнав голос Уэстлейка. Черт бы его побрал! Небось хочет устроить каким-нибудь старым кошкам экскурсию еще и по оранжерее, раз в библиотеке они уже все рассмотрели.

Финеас торопливо поправил на себе одежду, пока зять не ввалился в оранжерею с половиной светского общества на хвосте и не устроил тут скандал, о котором в Лондоне будут говорить следующие два десятилетия, и быстро зашагал к двери, твердо решив никого не впускать и глядя на Адама, как разъяренный медведь.

Адам всматривался в темную листву. Финеас сжал кулак, готовый бить до тех пор, пока любопытство не исчезнет с этого лица. Он шагнул в коридор, исполненный решимости осадить любую светскую матрону, которая осмелится посмотреть на него в ужасе и шоке, но Уэстлейк был один. Финеас повернулся к зятю.

— Долг зовет, Блэквуд. Мы должны идти. — В голосе Адама не слышалось и намека на сожаление.

Финеас прищурился, всматриваясь в лицо зятя, и увидел одно лишь нетерпение. Его гнев мгновенно сменился настороженностью.

— Что случилось?

— Не здесь, — сквозь стиснутые зубы пробормотал Адам и многозначительно указал в темноту за спиной Финеаса.

Тот проследил за его взглядом.

— Мне нужна минута.

— Не больше, — ответил Адам. — Это не может ждать.

Финеас вернулся в оранжерею.

— Ясмина? — негромко позвал он.

Она молчала. Даже шорох одежды не выдавал места, где она прячется. По позвоночнику опять пробежало то неприятное ощущение, но Финеас решительно запретил себе думать об этом и начал шнуровать дублет. Больше он все равно ничего сделать не может.

— Ясмина, я должен уйти, — сказал он в тень, созданную листвой и ветвями. — Но вернусь еще до конца бала. Жди меня.

Он не осмелился сказать больше. Она не отвечала, а Адам ждал. Пришлось возвращаться в коридор.

Адам стоял с холодным непроницаемым лицом. Финеас ожидал выговора за то, что посмел воспользоваться неприкосновенной оранжереей для любовного свидания, но, похоже, этот грех не так значителен, как то, что случилось.

Финеас вслед за зятем прошел через кухню и вышел к конюшне за домом, где уже ждала карета.