Министерство мокрых дел
Шрифт:
– Вам можно, – просветил я его. – Вы же не за рулем.
Сам я пить не стал.
– Так я насчет Боярковой, – вернулся к теме нашего разговора Мартынов.
Чего он к ней прицепился! Я бы с удовольствием побеседовал с ним о чем-нибудь другом.
– Выздоравливает Ольга.
– А про мужа вспоминает?
– Ну при чем тут ее муж! – вспылил я.
– Да, – сразу же заскучал мой собеседник. – Ты прав, безусловно. Хотя муж ее тебя не может не волновать. Потому что очень уж он хотел до тебя добраться.
–
Мартынов кивнул в ответ.
– Сведения абсолютно точные. Он явно хотел поквитаться с тобой, Женя.
– За Ольгу?
– Возможно, и за Ольгу.
– Почему возможно? А за что же еще?
– За глазастость твою, к примеру. За то, что ты рассмотрел кулечки эти спартаковские на кухне Боярковых.
– Одним из которых обернули голову убитого Жихарева?
– Да.
– Ну, про кулечки-то он не знал. Я и вида тогда не подал, что заметил что-то подозрительное.
– Ему ты не сказал о своей находке?
– Нет.
– А Ольге?
Я растерянно посмотрел на Мартынова. Он делал вид, что всецело занят своим антрекотом. Но обмануть меня его вид не мог.
– При чем тут Ольга? – спросил я.
– Так все-таки ты Ольге сказал? – уточнил Мартынов, будто не расслышав моего вопроса.
– Сказал. Но это ничего не значит.
Я вдруг понял, что у Мартынова что-то есть. Какие-то мысли нехорошие. Я рад был бы ошибаться, но почти наверняка знал, что не ошибаюсь.
– Черт бы вас побрал! – пробормотал я. – Да вы сошли с ума! Вам заговоры уже мерещатся повсюду. Еще неизвестно, действительно ли Антон причастен к убийству Жихарева или это просто чудовищное совпадение, а вы уже ниточку протягиваете и к Ольге. Следующим подозреваемым стану я, а после меня уже и вы окажетесь под колпаком.
– Ирония в подобных вещах неуместна, – сказал Мартынов. – Можно только выстраивать логические цепочки. Ты увидел подозрительные пакеты в квартире у Боярковых, сказал об этом Ольге, и сразу после этого Антон попытался тебя убить.
– Пытался убить из-за Ольги!
– А если нет?
– Но тогда получается, что это Ольга передала ему мои слова!
– Вот! – веско бросил Мартынов.
И я потерял дар речи. То, что я сказал с иронией, как нечто такое, что по причине смехотворности даже не подлежит обсуждению, Мартынов оценивал иначе.
– Как она относилась к своему мужу? У тебя с ней был когда-нибудь разговор об этом?
Я стремительно прозревал. Неожиданное поначалу мартыновское предложение встретиться и вместе пообедать теперь обретало смысл. Смысл зловещий.
– Информацию решили подсобрать? – зло сузил я глаза.
Появился официант, сменил блюда на нашем столе.
– Женя, этого разговора нам все равно не избежать, – сказал Мартынов. – Поэтому постарайся все
– Я не верю в вашу версию.
– Ты ее еще не знаешь, эту версию, – произнес Мартынов. – Мы много чего накопали интересного.
– Например?
Он подумал, перебирая в уме то, что мог бы мне поведать без ущерба для расследования.
– У обоих Боярковых нет стопроцентного алиби на день исчезновения Константина Жихарева.
– А вы их спрашивали о том, где они были в день налета на банк?
– Конечно.
– И они не смогли поведать вам ничего вразумительного?
– Они же не самоубийцы. Конечно, каждый из них поведал, что он был там-то и там-то, причем в разных местах. Но – не подтверждается. Не нашли мы людей, которые бы их видели в то время в том месте, на которое Боярковы указывают.
– Что-то я не пойму. Ольгу в тот раз привезли прямо в банк. Значит, где-то ее разыскали? Дома, наверное?
– Дома, – подтвердил Мартынов. – Но в момент происходящих в банке событий она якобы ходила в булочную за хлебом. Хотя там ее не видели, это установили почти сразу.
– И где же она была, если не ходила в булочную?
– Дома она и была, Женя. Но там ее никто видеть не мог. Вот она булочную и придумала.
– Зачем?
– Чтобы мы не подумали, что в то время, когда ее никто не видел, она была в каком-то другом месте. Она сама себя перехитрила. Сказала бы – была дома, и поди ее проверь. А она себе алиби зачем-то решила заработать и по неопытности придумала такое, что сразу и раскрылось. А с Антоном и вовсе неясно. Он появился дома только вечером.
– Он на работе пропадал.
– Это я знаю, – махнул рукой Мартынов. – Контракт с иностранцами, работа в выходные дни.
– Вы не очень серьезно к этому относитесь?
– Мы проверяли, Женя. Боярков действительно выходил на работу по воскресеньям. И в то воскресенье якобы тоже. Но это нигде не фиксировалось. Никаких следов пребывания Бояркова на рабочем месте.
– И что – никто его там не видел?
– Видели, причем неоднократно. Но никто не смог подтвердить, что и в то воскресенье он тоже был. Понимаешь? Примелькался человек. Да, выходил на работу, да, видели его, но в какой день – тут провал.
– И что означает отсутствие алиби?
– То, что Боярков мог участвовать в расправе над Жихаревым.
– Как и любой из миллионов людей, которые на то проклятое воскресенье не удосужились предусмотрительно запастись алиби.
– Миллионы людей не держат на кухне подозрительно совпадающих с найденным на месте преступления пакетов, и жены этих миллионов не являются любовницами убитых.
Он говорил страшные вещи, этот Мартынов. А самым страшным было то, что он говорил все очень уверенным тоном. Как нечто, уже давно ставшее для него определенным.