Министерство мокрых дел
Шрифт:
– Еще ничего не ясно, – буркнул я.
– Вскрытие покажет, – усмехнулась моя собеседница.
– Вы медик?
– Это после «Плешки»? – засмеялась она. – Нет, конечно.
Перестала смеяться и вздохнула.
– А с Костей нехорошо получилось, конечно. Никто и подумать не мог.
Женщина раскатывала по столу хлебный шарик и задумчиво смотрела куда-то вдаль.
– Звезд с неба он, конечно, не хватал. Это я про те годы говорю, когда мы были студентами. И если бы не перестройка и капитализм, остался бы он сейчас личностью
– Ну почему вы все время говорите о нем в прошедшем времени?
– Так ведь лично для него все закончилось. Когда его арестуют, о бизнесе ему придется забыть. И чего ему не хватало? Как сыр в масле катался.
Помолчала.
– Меняет жизнь людей. Одних – вверх, других – вниз.
Посмотрела на меня с интересом.
– А вы и вправду друг Антона?
– Допустим.
– Не очень-то верится, – засмеялась женщина.
– Почему?
– Кто – он, и кто – вы!
– Ничего странного не вижу.
– Лукавите! – опять засмеялась моя собеседница и даже погрозила пальцем. – Когда-то Антошка блистал, конечно. Он в нашей группе был самым перспективным. И в аспирантуру попал – единственный из всех нас. Сейчас бы был устроен лучше всех, если бы не перемены.
А в результате перемен – незначительная должность на каком-то заводике, внеурочная работа и вареная колбаса на ужин. Она правильно сказала: одних – вверх, других – вниз. Антона Бояркова жизнь швырнула вниз. Не на самое дно, но при его-то перспективах любое движение вниз неизбежно воспринимается как катастрофа. Ольга вышла за него замуж еще в институте. Впереди маячила аспирантура, и вообще казалось, что в дальнейшей жизни ее ждут одни только приятности. А потом все рухнуло. Крохотная квартирка, бесперспективный муж и вечная изматывающая нехватка денег. Мне все понятнее становилась ее судьба. И ее отношения с Жихаревым. Она тянулась к нему, как к огоньку в ночи.
– Антон еще выживет, – сказал я. – Голова у него светлая.
Моя собеседница ничего мне не ответила. Кажется, она была со мной не согласна.
К столу вернулись Боярковы. Компания уже распалась на пары и группки, за столом почти никого не оставалось, и Антон предложил выпить нашей четверке – он, Ольга, я и моя недавняя собеседница. Сам Антон выглядел повеселевшим. Как будто в сегодняшний вечер воспрял духом и распрямился, вспомнив, каким он был когда-то. Шутил, и глаза блестели. Кажется, я разглядел его прежнего. Когда он видел впереди перспективу, а жизнь еще не успела эту перспективу подправить.
– Какой вечер! – сказал Антон. – С ума можно сойти!
Ему нравилось.
– За нас! – предложил он тост. – За то, чтобы все задуманное сбывалось!
Его рука, державшая рюмку, подрагивала. Волновался.
Лично я пил за Ольгу. О чем и сообщил ей взглядом. Она поняла. А моя соседка тот взгляд перехватила. И что-то тот взгляд ей подсказал. Женщину
Мы выпили. Соседка моя закашлялась. Я предложил ей воды. Тем временем Боярков вспомнил что-то смешное из их студенческой жизни.
– Да-да, – вспомнила и моя соседка. – Было такое. Еще Костя Жихарев, помнится, тогда сказал…
И тут по Антонову лицу побежала какая-то тень. Улыбка исчезла, он в одну секунду постарел, превратившись в знакомого мне невеселого и издерганного бородача.
– Ну сколько можно об этом Жихареве! – произнес он глухим голосом. – Черт бы его побрал, в самом-то деле.
Повисла тяжелая неприятная тишина. Я взглянул на Ольгу. Она сидела неподвижно, и по ней ничего нельзя было бы угадать, если бы не ее глаза – они потемнели, как мне показалось.
Больше мы о Жихареве в этот вечер не говорили, но что-то уже произошло. Как будто Антон, окунувшись в атмосферу праздника, забыл на время обо всем, что лично ему было неприятно, и вдруг кто-то неосторожный вернул его из вечера грез в действительность, а здесь, в этой действительности, ему было плохо и неуютно.
Я уехал, не дожидаясь конца этого действа. Антон куда-то запропастился, и проводить меня вызвалась Ольга.
– Позвони мне, – попросил я. – Поужинаем вместе в ресторане.
Она качнула головой, показывая, что не в восторге от моих планов.
– Ты расстроилась? – сказал я. – Из-за того, что здесь говорили о Константине?
И снова ее взгляд полыхнул обжигающе.
– Будь он проклят! – прошептала Ольга.
– Что такое? – опешил я.
Она его защищала, как могла. До сегодняшнего дня, во всяком случае. И вдруг такая необъяснимая перемена.
– Что случилось?
– Он сбежал.
– Кто?
– Жихарев. А ты разве не знал?
– Нет! – изумленно ответил я.
– Мне вчера об этом в прокуратуре сказали. Жихаревскую машину нашли в шереметьевском аэропорту. Два дня назад.
– Что с той фотографией? – спросил у меня Демин.
Он, Светлана и я в нашем офисе как раз обсуждали следующую съемку, и вдруг этот вопрос – совсем не по теме. Я даже не понял сначала:
– Какая фотография?
– Которую у тебя попросили в прокуратуре. Для опознания.
Только тут до меня дошло.
Мартынов взял у меня фотокарточку, на которой были запечатлены мы все. Взял, будучи уверенным, что нехорошие письма мне слал кто-то из наших. И он же, этот шутник-невидимка, поместил в газете мой некролог. Женщине, сотруднице газеты, которая тот текст принимала для опубликования, должны были наш снимок продемонстрировать. А она – ткнуть пальцем в знакомое ей лицо. Мартынов, по крайней мере, стопроцентно был уверен в том, что шутник на том снимке присутствует. Но пока из прокуратуры не было никаких известий. Об этом я и сказал Демину.