Министерство мокрых дел
Шрифт:
– Странно, – пробурчал Илья. – Неужели так сложно и долго проводить опознание.
И Мартынов будто его услышал. Позвонил на следующий же день.
– Как дела? – осведомился после краткого приветствия.
– Работаем.
– Ну-ну. Я у тебя хотел спросить – все ли ваши запечатлены на снимке? На том, что ты мне передал.
Он мог бы ничего больше не говорить. Я и сам все понял.
– Нет там того человека? – вскинулся я.
– Сотрудница газеты никого не опознала.
Я шумно перевел дух.
– Ты вроде как не сильно опечален? – уловил мое настроение Мартынов.
– Если честно,
– Все-таки для тебя было бы лучше, чтобы мы его нашли, – буркнул Мартынов. – Пусть даже и в твоей команде.
Тут я мог бы с ним поспорить. Мне не хотелось узнать имя шутника такой ценой.
– Согласен, – ответил я. – Но все же чертовски приятно осознавать, что никто из наших не замаран.
– Это кто-то из ваших, – сухо сказал Мартынов. – Все равно кто-то из ваших. Человек, который очень хорошо тебя знает.
– Но в газете не подтвердили! Не опознали никого!
– К черту опознание! – буркнул в ответ Мартынов. – Он мог не лично занести в редакцию текст некролога, попросить кого-то.
Сделал паузу, обдумывая сложившуюся ситуацию.
– Ладно, – сказал. – Если что вспомнишь – звони.
– Минуточку! – заторопился я, боясь, что сейчас Мартынов положит трубку. – Мне сказали, что обнаружена машина Жихарева.
После паузы короткое:
– Да.
– В Шереметьево?
– Да.
– Значит, все-таки он?
– Что – «он»? – спросил Мартынов.
Я понял, как он не хочет говорить на эту тему, но проявил настойчивость:
– С банком, получается, – он? И за границу сразу же?
– Вылет гражданина России Жихарева за границу не зафиксирован.
– А если – не Жихарев?
– Разбираемся, Женя. Ладно, звони, если что.
Мартынов положил трубку. Они разбираются. Конечно, разбираются. Ищут. Брошенная в аэропорту машина – это уже что-то. Не зацепка даже. Полноценный след. И ничего, что в базе данных пограничной службы не значится вылет за границу человека по фамилии Жихарев. Он вполне может быть Ивановым. Или Петровым. Или Сидоровым. Паспорт сейчас при наличии денег сделать не проблема. Но поддельный паспорт! И поспешное бегство за границу! А перед тем тщательно спланированное и дерзко осуществленное ограбление банка! Все это я никак не мог связать с Жихаревым. Невозможно, невероятно, непостижимо.
– Звонил Мартынов, – сообщил я в тот же день Илье и Светлане. – Шутника среди наших они не обнаружили.
– Наконец-то сподобились, – буркнул в усы Илья. – А то мы тут друг на друга уже косо смотреть стали.
– А что – подозревал кого-то? – усмехнулась Светлана.
– Угу.
– Кого, если не секрет?
– Вот его, – ткнул мне в грудь Демин. – Думал, рейтинг свой повышает.
Пошутил, но невесело.
– Трепло, – оценила Светлана.
– Завистливое трепло, – уточнил я.
– Кому завидовать-то? – оскорбился за собственную репутацию Демин. – Человеку, имеющему в своем активе некролог на самого себя?
Продуктовый король Борис предложил мне встретиться. Обещал нечто интересное. Я поехал на встречу.
Борис за то время, пока я его не видал, не стал выглядеть лучше. Нет, с одеждой все было в порядке, а вот лицо его выдавало. С таким затравленным
– Ты в порядке? – спросил я.
– Как видишь.
Уж я-то видел.
– Костян-то, а? – сразу заговорил о наболевшем Борис. – Ты слыхал?
– О чем?
– Об… этом!
В нашей программе, веди мы съемку, полфразы заняло бы целомудренное «пи-и-и». Значит, и для Бориса не было тайной обнаружение жихаревской машины в Шереметьево. Что он немедленно и подтвердил.
– На Канарах… отдыхает… козел. Чтоб ему там… акулы оторвали.
Через слово «пи-и-и» должно включаться. На нас оглядывались (мы сидели в летнем кафе), но Борис никого не замечал, похоже. Узел галстука ему мешал, и он сорвал эту стодолларовую тряпку. Казалось, порвал бы ее в клочья, если бы силы хватило.
Я попросил официантку принести нам пива. Пиво было разлито в пол-литровые кружки. Свою порцию Борис одолел одним махом.
– Ладно, это мы проехали, – определился он, медленно остывая. – Расскажи лучше, как там у тебя дела.
– Как прежде.
– Снимаете?
– Снимаем.
– Костян ведь в тебя деньги закачивал, кажется?
Посмотрел вопросительно. Я благоразумно промолчал. Если вы не знаете, что такое русский бизнес, я вам сейчас коротко это объясню. В этом бизнесе мало что держится на написанных на бумаге договорах, зато преогромнейшую роль играют собственно представления ведения дел вообще. Если, к примеру, в подписанном вами договоре говорится, что в случае срыва договора по вашей вине вы выплачиваете неустойку в размере десяти процентов от суммы договора, то не думайте, что как раз этими десятью процентами вы в случае чего и откупитесь от неприятностей. Процент определится по ходу дела. Когда к вам для разговора прибудут представители потерпевшей стороны. Скорее всего они как дважды два докажут вам, что потери составили никак не меньше пятидесяти процентов. Еще столько же надо отсчитать им. А кто они? Они «крыша». Защитнички потерпевшей стороны, в общем. Итак, сто процентов суммы договора вы уже должны отдать. Но это если отдать сразу, сейчас, из рук в руки. А если не так – плюс пять процентов за каждый день просрочки. Или десять процентов. Или двадцать пять. Уж это как вам назначат. И люди, как правило, платят. В большинстве. Про меньшинство, которое не может или не хочет платить, можете почитать в газете. В разделе криминальной хроники. Там, где про заказные убийства и прочие подобные неприятности.
– Подкармливал тебя Костян, да?
Так вот, о русском бизнесе. Борису сейчас несладко, судя по всему. Он на паях с Жихаревым раскручивал новое дело. Деньги свои вложил. А Жихарев вдруг исчез. С деньгами. И необязательно это были деньги самого Бориса. Он мог их у кого-нибудь взять на время. Под проценты. Деньги исчезли. А отдавать надо. Потому что не хочется, чтобы газеты о тебе написали. В первый и последний раз в твоей такой короткой жизни. И Борис ищет деньги. Хоть какие-то. Логика могла быть такой: Жихарев давал мне деньги, и это могли быть деньги, которые он получал от Бориса. Теперь, когда Жихарев пропал, его долг как бы переводится на меня. Я слышал о подобных случаях. И это меня нисколько не вдохновляло.