Минни

Соловьева Екатерина

Снаружи ветер скреб ветками по фасаду и окнам холла, а здесь, в спальне, слышалось только их дыхание. От Люциуса пахло тревожно: тлеющим костром, дымом и вереском.

«Латакия».

— Вы должны уйти, сэр…

Минни думала, что это прозвучит твёрдо и холодно, но фраза больше была похожа на просьбу. Она уже выплакала в подушку злые слёзы и почти уснула, когда почувствовала, как прогнулась кровать от его веса. Одеяло медленно ползло под его пальцами вниз, а девушка думала о том, что Люциус в первый раз пришёл к ней сам, не пользуясь унизительным колокольчиком.

— Помолчи…

Пальцы

коснулись её губ. Минни поняла, что Люциус пьян: сладковатый запах виски качнулся в густом воздухе. Она видела его разным: человечным и жестоким, застегнутым на все пуговицы и чувственным, без застывшей маски на холёном лице. Но таким встревоженным, открывшим не только тело, но и душу — никогда.

— Я сегодня преступил черту. Нарцисса ещё не знает, а ты… — мужчина покачал головой. — Я выкрал эту проклятую шляпу из кабинета Повелителя и собственными руками отдал Ордену. Обратного пути нет…

— Вы теперь… с Сопротивлением?!

Он молчал в темноте, и она не сразу поняла, что он расстёгивает рубашку. Минни подогнула колени к груди. Обида ядовито колыхнулась в сердце.

— Вы нарушили своё обещание, сэр. Я спала с вами в обмен на защиту от вашего сына, но вы даже не озаботились вернуть чары неприкосновенности.

Люциус сжал её колено. Его пальцы поглаживали внутреннюю сторону бёдер, холодя перстнем кожу.

— Я забыл о заклинании, верно… но у меня были причины… Дементоры забери эту войну! Чего ты хочешь за мою… ошибку?

«Тебя! — чуть было не выкрикнула она. — Всего! Целиком!»

— Свободы.

Он саркастически усмехнулся.

— Меня скоро убьют. Яксли подозревает меня. Он видел… После той стычки у Стоунхенджа он приглядывает за мной… Так что скоро ты получишь свою свободу. А сейчас… скажи, чего хочешь сейчас.

Вместо ответа она села и обняла его за шею.

— Тебя не убьют! Я их всех заколдую. Я ведь ведьма, ты знаешь?

— Моя. Моя ведьма, — прошептал Люциус, запуская пальцы в её пышные волосы на затылке и приникая к устам жарким поцелуем. — Mea est anima tua aternum…

* * *

После той ночи Минни казалось, что время несётся с поразительной скоростью. Спустя пару дней после Хэллоуина в поместье гостили Гринграссы и Паркинсоны. Мастер Драко много танцевал с юной Асторией и шутил. После того, как Минни подвесила его в воздухе, он старался не встречаться с ней взглядом.

Леди Нарцисса с каждым днём мрачнела и теряла свою легкомысленность. Девушка поняла, что Люциус в конце концов сообщил и жене о том, на чьей теперь они стороне. Леди Лестрейндж хмуро зыркала на всех и время от времени потирала предплечье с Меткой.

Поместье то затихало, словно перед бурей, то превращалось в гудящий улей. Из каминов поочерёдно появлялись то мистер Эйвери, то мистер Долохов, то мистер Яксли. На последнего Минни боялась даже смотреть, помня слова Люциуса о подозрениях. Гости обсуждали ярость Лорда и пропажу той самой Шляпы. Вслух обвиняли школьников и преподавателей Хогвартса, которые недавно посещали кабинет директора. И шёпотом роняли предположения о шпионаже и тайной слежке среди Совета.

— На Гриффиндоре

не осталось сообщников Поттера, все подозрительные проверены Веритасерумом, — шепеляво рассказывал мистер Долохов, вычищая зубочисткой застрявшее мясо. — Все директоры с портретов попрятались, проклятые трусы! Привидения молчат, задери их мантикора!

Минни не уставала поражаться актёрским способностям хозяина: он кивал Пожирателям Смерти с угрюмо-озабоченным видом и постукивал пальцем по подлокотнику кресла, качая головой на очередную выдвинутую собеседником версию.

Люциус не отпускал её от себя ни на минуту. Под любым возможным и невозможным предлогом она была рядом с ним. В кабинете, пока мужчина работал с бумагами и письмами, вытирала пыль с полок в шкафу, где рядами стояли папки с гербом Малфоев и буквой «М», как на лацкане пиджака мистера Пия Толстоватого. Жаль, пергаменты были девственно-чистыми, но девушка подозревала, что содержание надёжно спрятано от посторонних глаз и проявляется только для хозяина. В спальне Минни перестилала бельё, взбивала подушки и проветривала, наполняя комнату морозной ноябрьской свежестью. А по вечерам растапливала камин и готовила ему земляничный чай с бриошами.

Она чувствовала напряжение Люциуса всякий раз, когда сжимала его испачканные чернилами пальцы. Он ожидал чего-то неприятного.

— Что будет, если Сопротивление победит?

— Мы уедем. К морю. Там есть одно место… я хочу показать его тебе. Волшебный грот. Там красиво.

— И ваша жена будет рядом? Всё время?

— Уж не думаешь ли ты, что я брошу её здесь?

— Правильно, бросьте меня… сэр.

Минни зашипела: так больно он сжал её руку.

Над поместьем сгущались тучи. За обедом все члены семьи молчали, и даже светские формулы не в силах были поддержать беседу. Напряжение висело в воздухе такое плотное, что, казалось, его можно резать ножом. Четыре человека, связанных тайнами, своими и чужими, скрытыми и явными. Семья.

Леди Нарцисса будто очнулась от наваждения и внезапно начала уделять внимание мужу. И каждый раз, когда хозяйка поправляла ему галстук или брала за руку, Минни казалось, что её сердце пронзает острый кинжал.

А на днях Чайна просила отнести в гостиную горячий шоколад. Горничная выполнила поручение с большим трудом. Увидев, что хозяева сидят на диване, а леди Нарцисса склонила голову на плечо мужа, Минни чуть не опрокинула чашки.

Выскочив, она опрометью помчалась в свою комнату, чтобы скрыть непрошеные слёзы. И тогда-то наскочила на мастера Драко. Он загородил ей дорогу, но больше не ухмылялся.

— Здравствуй, Минни.

— Пропустите, сэр, пожалуйста!

— Я ведь говорил тебе, глупая…

Девушка старалась сдержаться изо всех сил, но от его слов выступили слёзы. И она не осталась в долгу.

— Я всё думала, сэр, почему мне сошла с рук та пощёчина, и магия клятвы меня не изувечила.

— К чему ты клонишь? — нахмурился парень.

— А к тому, сэр, что клятва имеет обратную сторону! Когда сюзерен прекращает заботиться о своём вассале, клятва перестаёт действовать с обеих сторон.