Миньон

Бэнкс Л. А.

Дамали оглянулась на мерзкий заляпанный коричневый диван, на скудный набор деревянных и металлических стульев, тут же решив, что лучше постоять, чем хлопнуться на такое сиденье. Интересно, сколько тел исполнителей тряслись от страха на этой пародии на диван, получая постоянную татуировку? Даже единственное в комнате зеркало было измазано белым налетом. Фу! И люди еще считают, что это гламурная жизнь? Она сама, Марлен и команда из пяти мужиков, втиснутых в мусорный ящик. Я вас умоляю!

От пота, ледяного, но обжигающего, одежда прилипала к коже. Усаженный бисером убор королевы воинов Нзинга казался на мокрой голове невыносимо тяжелым. Дамали резко сорвала его с себя, бросила

в ближайшее кресло и убрала с шеи дреды, чтобы дать перегретому телу желанный приток воздуха. Украшения из полудрагоценных камней и львиных клыков, вплетенные в дредлоки серебряной и медной лентой, тихо звякнули. Она поморщилась от этого звука. Все пять футов семь дюймов ее тела горели огнем. Быть артистом – это классно, но это не жизнь.

– Крупное шевеление сегодня на радаре, – сказала Марлен почти шепотом, будто обращаясь к себе. – Обычно нас навещают один-два вампира. Сегодня я чувствую многих.

– Ага, – хрипло отозвалась Дамали.

Голосовые связки еще саднило после выступления, потому она отделалась короткой репликой. И вообще, что еще можно сказать менеджеру, которая для всей группы вроде приемной матери?

Дамали и Марлен переглянулись. Обе они знали, что надо делать. Обстановка накалялась. Раньше за ними мог увязаться один вампир, максимум два. Но с тех пор, как они стали отвечать ударом на удар и пару раз повели себя агрессивно, сами ища сражения, все стало по-другому. Прежде редкие и случайные, теперь засады стали обычным явлением. Из-за них команда теряла ценных людей. Дамали это раздражало. Она говорила Марлен, что эта фигня началась, когда они открыли охоту. Не надо было будить спящую собаку.

Марлен бросила на нее взгляд, ясно говоривший: "Не начинай". К черту Марлен и ее дурацкую женскую суть! Только не сегодня. Да, она любит Map как родную мать и все такое, но не было у нее сейчас ощущения сестринской солидарности. Да, они гонялись только за теми вампирами, которые выпендривались. Но дело не в этом.

– Ты меня не слышала?

Дамали бросила на Марлен тяжелый взгляд – и отвернулась.

– Нет. А что ты говорила?

Марлен подождала, пока их взгляды встретятся.

– Я ничего не говорила. Я подумала, и ты мою мысль не услышала. А я могу читать тебя ясно и громко. Вот это меня и беспокоит.

Раздражение окутало Дамали плотным покрывалом. Она одарила Марлен еще одним сердитым взглядом.

– Я просто устала как собака. Что было, то прошло. С этим покончено, и брось ты это.

– Ты должна нам сообщать, когда у тебя сенсорное затемнение. Ведь они у тебя становятся чаще? Ты мне вообще могла это дать понять без единого слова.

Все остальные глянули на Дамали озабоченно, но у них хватало ума не встревать в спор. Может, решили не обращать внимания, ведь они с Марлен вечно на эту тему заводились. Ладно, их дело.

Дамали, не отвечая Марлен, заставила себя посмотреть на индийские флейты, колокольчики и бубенцы, лежащие возле большого барабана конга в углу комнаты. Взгляд ее скользнул по острым титановым анкерам с серебряным покрытием, удерживающим шкуру на барабане. Она не хотела отвечать на вопрос Марлен. Не хотела сейчас заводиться по поводу этой ерунды. От нее у Дамали волосы на затылке становились дыбом.

Сегодня анкеры барабана пойдут к ней в пояс, хотя инструмент принадлежит Хосе, он же Колдун. На концерте он просто бомба, но работает на улицах с замаскированным оружием куда как хуже Дамали. Призвав внутренние силы, Дамали перекрыла вторжение Марлен в свои мысли – подставила ей ментальную пустоту, тем временем соображая, как вооружиться получше.

Все были тихие, просто жуть. Никто не сказал ни слова, все просто

паковали снаряжение. Не так обычно ведет себе группа после выступления. Будто стены комнатушки хотели сомкнуться вокруг и проглотить их. Дамали обдумывала свое вооружение.

Может, стоит прихватить и несколько посеребренных бубенцов? Хосе творит чудеса с арбалетом, своим любимым оружием. Ей неплохо бы чем-нибудь подкрепить анкеры с барабана и бубенцы, если дело станет жарким, – и насчет цимбал то же самое. Она напомнила себе, что, когда бросаешь диск цимбал, край у него настолько острый, что может прорезать бумагу беззвучно, но сегодня ее этот факт не успокаивал. Интересно, почему бы?

Взгляд ее немедленно перешел на "фенди" – электрогитару Джека Райдера, на бас-гитару Шабазза, потом на электрическую скрипку Марлен. Марлен проследила за ее взглядом и стала помогать другим разбирать аппаратуру.

Когда она подошла помочь Шабаззу, позвоночник Дамали вновь свело напряжением. Да, надо бы перетянуть инструменты и вставить стальные тросы поперек усиленных металлических мостов. Сегодня ночью, она это чувствовала, понадобится арбалет, а струнные инструменты легче пустить в ход. Можно даже, чтобы Колдун прихватил несколько осветительных шестов для зарядки дополнительных арбалетов. Но Марлен придется отказаться от трости как единственной своей защиты. Лучше бы сестрице понять и работать со скрипкой, как оно было задумано, – приложить стальное основание лука через мост и быть готовой.

И еще чувствовалось, что понадобятся световые пушки, хотя сейчас она не могла точно сказать почему. Нет. Это не жизнь.

Она подошла к барабанам, не обращая внимания на взгляд, который бросила в ее сторону Марлен. Запах ладана, шалфея и мирры тянулся за ней в комнату со сцены. Дамали облизнула пересохшие губы, ощутила вкус соли и попыталась вдохнуть защитный аромат, но ее чуть не вырвало.

Обычно этот аромат успокаивал, его компоненты миропомазывали ее место на сцене – необходимое вступление перед тем, как выпускали багровый туман из паров сухого льда и она выходила вперед и становилась центром представления. Кольцо святой воды, налитое вокруг нее жертвенным возлиянием, чтобы предки заговорили через нее и чтобы оградить ее, когда она выплевывала в толпу правду несправедливости, сегодня не наполнило ее жилы неколебимой уверенностью. Тяжелый ритм продолжал биться под черепом, накручивая децибелы головной боли вместе с доносящейся музыкой, сотрясающей стены. Нет, жизнь истребителя – это не жизнь.

– Ты как?

Вопрос Марлен повис в воздухе, и все на миг прервали работу, посмотрели на нее, переглянулись, будто ожидая зеленого луча как сигнала продолжать разборку аппаратуры.

Дамали просто кивнула. Группа возобновила работу, но продолжала искоса поглядывать на нее. Дамали хотела попасть обратно в компаунд, где лежало оружие "из магазина". Аппаратура, которую они взяли в дорогу, была достаточно хорошо замаскирована, чтобы пройти через контроль в аэропорту, а значит, это не настоящая тяжелая артиллерия. Да, ее хватило бы остановить нескольких хищников. Но если чувства не обманывали Дамали, сегодня дело ожидалось горячее.

Проблема в том, что она наполовину не видела. Обычное зрение было в норме, но в голове все размывалось. Третий глаз отключился. Так продолжалось уже пару недель, будто помехи в телевизоре. Перемежающиеся помехи – иногда ментальный радар был кристально ясен, но бывало, как сегодня, что виден только снег. Она этого терпеть не могла.

– Надо спешить, – сказала вдруг Дамали.

Группа уставилась на нее, потом все один за другим кивнули, но никто ничего не сказал. Черт, жарко там становится.